– А теперь придержи язык. – Слова Блэксорна были мягкими и окончательными.
Жан Ропер оглянулся назад, его продолговатое лицо с выступающими скулами и крупным носом замерло, и он больше не проронил ни слова.
– Вот так. – Блэксорн устало сел на пол и прислонился к одной из стоек.
– Что нам делать, штурман?
– Ждать и готовиться. Их дайме скоро приедет – тогда мы получим все для ремомта корабля.
Винк выглянул в сад: самурай сидел без движения на корточках около ворот.
– Посмотрите на этого негодяя. Сидит часами, не двигаясь, ничего не говорит, даже в носу не ковыряет.
– Но он ни о чем и не беспокоится, Джохан. Совсем ни о чем, – сказал Ван-Некк.
– Да, но все, что мы делаем, – это спим, развлекаемся с девками и едим эти помои.
– Кормчий, он всего один. А нас десять, – сказал Джинсель спокойно.
– Я думал об этом. Но мы еще недостаточно готовы. Еще пройдет неделя, прежде чем мы избавимся от цинги, – ответил Блэксорн встревоженно. – Потом, их слишком много на борту корабля. Мне не хотелось бы заниматься этим без копья или ружья. Вас охраняют ночью?
– Да. Они меняют стражу три или четыре раза. Кто-нибудь видел спящим часового? – спросил Ван-Некк.
Они покачали головами.
– Мы можем попасть на борт ночью, – сказал Жан Ропер. – С помощью Бога мы одолеем варваров и захватим корабль.
– Вынь затычки из ушей! Кормчий только что тебе сказал! Ты не слышал? – с отвращением бросил ему Винк.
– Правильно, – сказал Пьетерсун, артиллерист, соглашаясь, – Прекрати подкалывать старину Винка!
Глаза Жана Ропера сузились еще больше.
– Спасай свою душу, Джохан Винк. И ты свою, Ханс Пьетерсун. День суда приближается. – Он ушел и сел на веранде.
Ван-Некк нарушил молчание:
– Все будет хорошо. Вот увидите.
– Ропер прав. Это жадность привела нас сюда, – сказал юнга Круук, его голос дрожал. – Это божье наказание, что…
– Прекрати! Юнга вздрогнул.
– Да, кормчий. Извини, но…
Максимилиан Круук был самым молодым из них, ему было только шестнадцать, и он записался на судно в плавание потому, что его отец был капитаном одного из судов, и они собирались скопить себе состояние. Но он видел страшную смерть своего отца, когда они грабили испанский город Санта-Магдалена в Аргентине. Добыча была большая, и он видел, что творится насилие, и пытался, ненавидя себя, наслаждаться кровавым запахом убийства. Позже он видел смерть многих своих товарищей и как из пяти кораблей остался один, и теперь он чувствовал себя самым старым среди них.
– Сколько времени мы на берегу, Баккус? – спросил Блэксорн.
– Третий день, – Ван-Некк опять придвинулся вплотную, присев на корточки, – Я не очень хорошо помню, как мы прибыли, но когда я проснулся, туземцы были на борту, очень вежливые и добрые. Дали нам пищи и горячей воды. Убрали мертвых и бросили якорь. Я многого не помню, но думаю, что они отбуксировали нас в безопасное место стоянки. Вы были в горячке, когда вас перенесли на берег. Мы хотели, чтобы вы были с нами, но они не позволили нам этого. Один из них знал несколько слов по-португальски. Видимо, он у них главный – у него седые волосы. Он не понимает выражения «кормчий», но знает «капитан». Совершенно очевидно, что он хотел отделить от нас нашего «капитана», чтобы мы не беспокоились, что за вами будут хорошо присматривать. За нами тоже. Потом он проводил нас сюда, в основном нас переносили, и сказал, чтобы мы оставались в доме, пока не приедет его капитан. Мы не хотели отпускать тебя с ним, но ничего не могли поделать. Ты не попросишь старосту о вине или бренди, кормчий? – Ван-Некк облизал губы, как будто хотел пить, потом добавил: – Теперь я думаю вот о чем, он упомянул также «дайме». Что произойдет, когда дайме появится?