— Я вас обоих люблю, — всхлипнула я.
— Не забудь продолжать изучение Библии с той милой девочкой, — строго напомнила бабушка.
Иисус, Мария и Иосиф, знала бы она, что говорит!
— Я обязательно скоро с ней увижусь! Теперь уже совсем скоро…
— Кэтрин, это… это… Ты вполне могла бы жить дома и добираться в колледж на машине.
Неприкрытый ужас, с каким мама осматривала мою квартирку, заставил меня спрятать усмешку. Не так уж хороша, зато целиком моя!
— Здесь хорошо, мам, правда. Будет еще лучше, когда приберемся.
Мы отскребали ее вдвоем три часа, но, по правде сказать, лучше не стало. Зато теперь я могла не бояться клопов.
В восемь вечера мама поцеловала меня на прощание, обняла и сжала до боли.
— Обещай, что позвонишь, если тебе что-нибудь понадобится. Будь осторожна, Кэтрин.
— Обещаю, мама. Обязательно.
Ох, и запутанную же паутину мы сплели… То, чем я собиралась заниматься, было очень, очень неосторожно, но все равно я этого не брошу. Едва она вышла, я схватила трубку и набрала номер.
Дожидаясь Кости, я приняла душ и переоделась. Не в ночную рубашку — это было бы уж чересчур откровенно, а в обычную одежду. Туго мне пришлось на этой неделе, и не только потому, что я, как это ни ужасно, скучала без него. Мать по-прежнему твердила, что всякий вампир заслуживает смерти и мне, в промежутках между прилежными занятиями, надо продолжать охоту. Я, корчась от чувства вины, кивала и поддакивала в ответ, лишь бы она ничего не заподозрила.
У меня еще не просохли волосы после душа, когда я услышала его двойной стук в дверь. Я открыла… и последние несколько дней провалились в никуда. Кости одним движением вошел в дверь, закрыл ее за собой и обнял меня. Боже, как он был красив — эти резные скулы, бледная кожа, жесткое, ищущее тело! Он закрыл мне рот губами, не дав и вздохнуть, а потом я уже и не думала вздыхать — слишком занята была поцелуем. Руки мои дрогнули, ложась ему на плечи, а потом пальцы сжались, когда он проник под мой пояс, пробираясь внутрь.
— Я задохнусь, — выговорила я, отворачивая голову.
Его губы перебрались ко мне на шею, он заставлял меня выгибать спину, так что я повисла у него на руках.
— Я соскучился, — прошептал он, торопливо избавляя меня от одежды.
Подхватил на руки и задал единственный вопрос:
— Куда?
Я мотнула головой в сторону спальни. Отвечать мне было некогда — я упивалась его кожей. Он перенес меня в тесную комнатку и почти швырнул на кровать.
На следующее утро осторожный стук в дверь заставил меня со стоном развернуться. Кости отбыл до рассвета, шепотом пообещав вернуться попозже. Он сказал, что у меня слишком жарко, чтобы он мог выспаться. Что бы это ни значило.