— Мама, я собиралась тебе о нем рассказать. Он не такой, как другие. Это на самом деле он помогал мне их убивать, а не Тимми. Он много лет охотился за Хеннесси и его бандой.
— Ради денег. — Она хлестала меня словами. — О, я довольно наслушалась от них об этом. Они только и говорили о вампире, который убивает за деньги. А о тебе говорили со смехом, говорили, что где он, там всегда женщины. Так вот чем ты стала, Кэтрин, — шлюхой неумершего.
У меня вырвался всхлип. Каким грязным все это представлялось ей.
— Ты напрасно его осуждаешь. Он рисковал жизнью, когда вошел в тот дом, чтобы спасти тебя.
— Как он мог рисковать жизнью, если он мертв? Мертв, и повсюду сеет смерть! Это из-за него убийцы пришли в наш дом, и это ты виновата, что связалась с ними. Если бы ты не спала с вампиром, мои родители и теперь были бы живы!
Из всего, что она наговорила, это ударило больнее всего. Пусть я не смогу оправдаться за их смерть, но Кости она винить не смеет.
— Не смей, мама! Не смей! Ты знала, чем я занималась с шестнадцати лет: болталась по клубам, выискивала вампиров. И ты знала, как это опасно. Кому, как не тебе, знать, после той истории с моим отцом, но все равно ты меня поощряла, значит, это твоя вина! И я это делала и не хотела остановиться, сколько Кости меня ни уговаривал, так что это моя вина! Если бы я не встретилась с Кости, если бы я никогда в жизни не спала с вампиром, бабушку с дедушкой все равно могли убить за то, что делали мы с тобой без его участия, еще до него. Если кровь бабушки и дедушки на чьих-то руках, так на моих и твоих. Не на нем. Мы всегда знали, что однажды мой след может привести их к нашему дому; и если кто в ответе за смерть бабушки и дедушки, так это мы с тобой, а вовсе не он.
Она побелела, и ее голос, когда он прозвучал, был тихим и звенел:
— Возможно, ты права. Возможно, я тоже в ответе за убийство моих родителей, и мне до конца жизни не смыть этой вины. Но допустить в свою жизнь вампира я не могу. Я люблю тебя, Кэтрин, но, если ты не порвешь с этой тварью, я не хочу больше тебя видеть.
Слова ударили сильнее, чем пули. Я думала, что готова услышать их, но это оказалось гораздо больнее, чем я думала.
— Не надо так со мной, мама. Кроме тебя, у меня не осталось родных!
Она выпрямилась в кресле, насколько позволяли ей поврежденные ребра:
— Я знала, что это случится. Ты изначально испорчена. То чудовище растоптало твою совесть и вызвало к жизни скрывавшийся в тебе мрак. Я всегда этого боялась. Мне жаль только, что те звери не убили меня прежде, чем я узнала, что оказалась негодной матерью.