— Извините, что побеспокоила вас, — сказала ей Мартина. — Дело в том, что мистер Грантли попросил меня купить розы для мисс Гамильтон. Он не дал мне денег, а у меня самой их тоже нет… Это не страшно, если я возьму в кредит на его имя?
— Нестрашно! — заверила ее девушка, прямо-таки переполняясь доброжелательностью. — Мистеру Грантли в нашем магазине открыт неограниченный кредит.
— Тогда, может быть, вы посоветуете, какие розы лучше взять? — попросила Мартина. — Понимаете, я костюмерша мисс Гамильтон, но я только-только приступила к работе и еще толком не знаю, какие у нее вкусы…
— Я думаю, красные розы — именно то, что вам надо. У нас есть великолепные розы сорта «Кровавый воин»… Взгляните на них! Название зловещее, но они восхитительны, не правда ли?
Девушка взяла несколько багрово-красных роз, легонько встряхнула, и от цветов полетели мелкие брызги…
— Просто прелесть! — заметила она, любуясь. — Сколько вам надо?
Мартина, хоть и была ошарашена ценой, взяла дюжину. Девушка, глядя на нее с любопытством, протянула:
— Так вы новая костюмерша мисс Гамильтон? С ума сойти! А вы… вы не смогли бы раздобыть для меня автограф?
— Видите ли, в чем дело… Я еще с ней как бы не знакома лично и… Мне пока трудно что-то обещать… — неуверенно пробормотала Мартина, пытаясь спрятать глаза.
— Вы душка! — объявила девушка, расцветая. — Я сразу поняла, что вы сделаете это для меня! Я просто с ума схожу от Элен Гамильтон, а что касается Адама… То есть, пардон, мистера Адама Пула, то он просто мой идеал мужчины! То есть я хочу сказать, что они оба — просто ангелы, вы не согласны? Но мне всегда казалось, что они… Они вряд ли бы смогли столько времени играть вместе, если бы… Ну, вы меня понимаете… Если бы у каждого из них не было приключений на стороне, так сказать… Вы не согласны?
Мартина, внутренне трепеща, невразумительно ответила, что еще не успела составить определенного мнения о личной жизни звезд, и поскорее покинула магазин, торжественно и осторожно неся перед собой большой букет багрово-красных роз, словно кусок говядины из мясной лавки…
* * *
Когда она вернулась в театр, здесь все преобразилось. Двери стояли нараспашку, в помещениях гуляли солнечные сквозняки; где-то стучали молотками плотники, покрикивали рабочие… Какой-то человек с закатанными рукавами ковбойки командовал: «Опускай, опускай… Еще немного… Нормалек… Теперь вторую…» Мужчина в ярко-красном пуловере стоял посреди сцены и раздраженно говорил: «Нет, это просто тошнотворно… Никому не понравится такой кровавый оттенок…» — глядя на декорацию, которую опускали с величайшим трудом.