От яркого света ламп воздух в гримерной был горячим, отчего еще острее чувствовались характерные театральные запахи. Пока мисс Гамильтон прыскала на себя из пульверизатора. Мартина спешно готовила ее платье. В этот момент, после завершения второго акта, в гримерную Элен Гамильтон вошел Пул.
— Ну что ж, Элли, — сказал он. — На этот раз ты все сделала очень мило, просто великолепно.
Мартина замерла с платьем в руках… Мисс Гамильтон потянулась, белея гладкими, красивыми руками, и промурлыкала:
— Ах, милый, неужели?
Мартине в этот момент ее хозяйка показалась просто невероятной, колдовской красавицей — мисс Гамильтон просто расцвела от похвалы… У Элен был тот тип красоты, который не требовал особого декора. Когда она протянула Адаму руку для поцелуя, в ее позе засквозила простота и нежность. Мартина в стеснении стояла рядышком, чувствуя себя заброшенной и никчёмной рядом с прекрасной мисс Гамильтон.
— Так репетиция и вправду удалась? — пропела мисс Гамильтон.
— По крайней мере ты была на высоте, Элли.
— А остальные?
— Ну, все постарались, скажем так, в меру своего таланта…
— А где Джон?
— Он сидит на самом верхнем балконе, откуда не слышно его ругани, и я взял с него страшную клятву, что он не появится в партере, пока мы не закончим.
— Дай Бог, чтобы он только сдержал эту клятву, — скептически заметила мисс Гамильтон.
Пул мельком повернулся к Мартине.
— Привет, Кэйт! — бросил он.
— Кэйт? Почему Кэйт? — насторожилась мисс Гамильтон.
— Вокруг нее заварилось столько свар, как будто она Кэйт, подруга Генриха Пятого! — усмехнулся Пул. — За работу, Кэйт! Что вы там застыли словно статуя?
— И впрямь, крошка, пора за дело, — заметила Элен и подставила Мартине плечи. Девушка набросила на мисс Гамильтон платье и нагнулась застегнуть его. Адам Пул решил порезвиться и сопровождал эту процедуру собственным «озвучиванием», то шепча про себя сдавленные проклятия как бы от имени Мартины, то вскрикивая тоненьким голоском и жалуясь, что застежка защемила кожу, — как бы от имени мисс Гамильтон. Все это было настолько потешно и притом так легко, с лету, исполнено, что Мартине стоило огромного труда не прыснуть от смеха. Трясущимися пальцами она еле-еле справилась с застежками, но тут уж захохотала сама Элен.
— Послушай, Адам, с каких это пор ты стал комедиантом при моей гримерной?
— Бог с тобой, я просто пытаюсь скрасить тебе неприятный момент вползания в платье, которое никак не желает сходиться в талии…
Мисс Гамильтон не успела оскорбиться, как в коридоре закричали:
— Последний акт, пожалуйста! Последний акт, актеры приглашаются на сцену!..