Пока она ела, сторож с любопытством рассматривал консервную банку из-под тушенки.
— Похоже, эта штука приехала из Австралии? — спросил он.
— Из Новой Зеландии.
— Ну так это одно и то же.
— Не совсем, — заметила Мартина. — Их разделяет, надо сказать, большое море.
— А вы что, сами оттуда?
— Откуда?
— Из Австралии?
— Нет. Я из Новой Зеландии.
— Ну это одно и то же…
Она взглянула на сторожа и увидела, что он смеется. Он прикрыл ладонью губы.
Мартина допила чай и встала.
— Мне пора приступать к работе, — объявила она.
— Вам уже получше?
— Да, намного лучше, спасибо…
— А когда вы, извините, ели в последний раз?
— Кажется, вчера…
— Ну да если бы я сам вылакал столько на голодный желудок, то ничего удивительного, если бы меня развезло…
Она покраснела. Видимо, запах спиртного все еще не выветрился…
— Но я не… То есть дело в том, что мне стало немного не по себе, и одна из девушек, которые выходили отсюда, дала мне коньяку… она была так любезна…
— А ваша мамочка хоть представляет, чем вы решили заняться? — иронически спросил сторож, снимая ключ с доски. — То есть чем вам придется заниматься, если вы поступите сюда работать? Ну ладно, если уж вам так обязательно надо приступить к работе, то…
— Пойдемте.
— Итак, я вас буду эскортировать — ничего себе словечко, а? Следуйте за мной и не задавайте вопросов почетной охране…
Все еще ухмыляясь, сторож провел ее за сцену. По пути он то и дело предупреждал Мартину о различных препятствиях, направляя луч фонарика на вырастающие из тьмы предметы. Девушку неожиданно взволновало, когда он взял ее за локоть своей теплой и уверенной рукой…
— Ну вот, мы с вами выбрались с галёрки, — заметил сторож. Он прошел вперед и отпер дверь. — Это они называют Зеленой комнатой или «оранжереей», — пояснил он. — Еще Бог знает с какого времени здесь располагалась оранжерея. Потом тут все перестроили, но комнату так по старинке и называют. Тем более — вон кадки с пальмами понаставили.
Они вошли в комнату, действительно зеленую, где были расставлены удобные кресла и столики, заваленные иллюстрированными журналами. Со стен смотрели фотографии известных артистов в различных ролях.
Над камином висел карандашный набросок: человек в средневековом костюме откинул с лица капюшон плаща. Лицо его было прекрасно, притягательно. Большие глаза, правильные черты, рот нежной формы и вместе с тем очень мужественный. Во взгляде читалась сила и решительность, однако эти качества в людях не были самыми привлекательными для Мартины. В стекле, которым была покрыта картина, Мартина разглядела собственное отражение, а рядом — отражение лица сторожа… Потом отражение пропало.