– Ха! И что же вы будете делать? – вмешался Ник.
– А тебе-то какая разница?
– А ты, Фил, вообще в курсе, – начал Ник, явно замышляя какую-то чертовщину, – что твоей месячной спасательской зарплаты не хватит, чтобы один раз сводить ее в ресторан?
– Почему не хватит? – простодушно поинтересовался тот.
– Потому что папа приучил ее ходить только в самые дорогие рестораны.
– Папа?
– Ник, что ты себе позволяешь!
– Я просто хочу просветить простого парня, который явно напрашивается тебе в ухажеры, что ты не простая девушка.
– Фил, не слушай его. – Вики встала из-за стола и потащила его за собой. – Пойдем лучше танцевать.
– Что этому Нику надо?
– Не знаю.
– А что он говорил про твоего папу… У тебя что, богатые родители?
Какое простодушие! Она усмехнулась.
– Да.
– Очень?
– Достаточно. Фил, не забивай себе голову всякой ерундой. Расскажи лучше про свою работу.
– А почему тебе интересно?
– Я… – Она запнулась, проглотила комок в горле и выдавила: – Я журналистка.
А сама подумала: какая я, к черту, журналистка?! Как бы сейчас покатывались со смеху все ее коллеги, услышав это.
– А! Круто. А про нас писали несколько раз. А еще мы… как это… Ну, скидываем сводки происшествий в прессу. В общем, работаем с вашими коллегами.
– Угу.
– А тебе не доводилось… Ты вообще про что пишешь?
– Я… я… – Она поняла, что все-таки расплачется. Может, ей не хватало именно такого простого бесхитростного собеседника, чтобы излить наконец душу? Кто еще ее слушать будет?!
– Фил, я… мне не дают писать!!!
Он опешил настолько, что даже остановился.
– Что значит – не дают?
– Долгая история. Забудь. Фил, ты извини… я нехорошо себя чувствую.
– Ну-ка, – властно сказал он, отводя ее в сторону, – пойдем, потолкуем.
– Зачем ты меня тащишь? Все смотрят…
– Пусть смотрят. Тебе надо выговориться. У тебя на лице все время написано, что ты мучаешься! Мне тебя было очень жалко.
А мне – тебя! – из остатков гордости и самолюбия хотела было крикнуть она, но поняла: Фил действительно хочет помочь. Может, не бог весть как сильно, но зато искренне.
Они разместились в противоположном углу балкона, на маленьком тесном диванчике, где Вики, глотая слезы, сбивчиво изложила суть проблемы, не вдаваясь в подробности личного плана. Фил слушал ее внимательно, присвистывая в положенных местах, и изредка кивал, словно утверждая собственные мысли. Когда она закончила, он заявил:
– Я ничего не понимаю.
У Вики пропал дар речи. Он что, издевается?!
– Я не понимаю, почему ты вцепилась в папин холдинг.
– Что?
– Почему, говорю, ты решила, что на папиных газетах и телеканалах сошелся клином свет? Что, разве других мало?