Ну пока, дневничок. Ты один у меня верный друг!
P.S. А вообще спасибо Филу. Не зря он работает спасателем. Но… вряд ли я смогла бы завести с ним роман. Интересно, он согласится просто дружить?
12 марта, вторник».
Но едва она напустила в ванну воду, блаженно вдохнула загадочный аромат дорогой пены для ванн и погрузилась в… черт, во что же она погрузилась, как же это называется?.. Вики нахмурилась, обвела взглядом ванную комнату и, увидев на шкафу для полотенец свою вчерашнюю майку «Нирвана», рассмеялась сама над собой. Точно! Она погружается в нирвану. Как это замечательно! Какой чудесный, колдовской запах: что-то из восточных благовоний и в то же время напоминает ее любимые парижские духи… А на улице +30 градусов и скоро будет еще жарче. Утро.
Именно в этот момент в дверь номера громко постучали. Так громко, что шкаф с полотенцами распахнулся и оттуда вывалилось несколько штук.
– Не пойду! – Вики с головой погрузилась в воду. – Меня нет, я утонула, – пробулькала она.
Но стук повторился и даже усилился, как показалось под водой.
– Интересно, что такое могли принести, если так настырно стучат. Если это горничная, я надену ей на голову корзину с пылесосом!
Она немного попрыгала по ванной в поисках белья, замоталась в зеленое махровое полотенце и открыла. Краешком глаза в большом зеркале комнаты Вики успела увидеть свое отражение: мокрое лицо, на плечи капает вода с волос, влажные ноги сиротливо стоят одна на другой… В таком романтичном обличье она и предстала перед Ником.
– Я тронут. Я глубоко тронут.
– Это заметно. Нормальные люди в такую рань не приходят в гости. Я занята. – Она надавила на дверь, но Ник оказался сильней.
– Подожди. У меня к тебе дело.
– Нет у тебя никакого дела. Ты опять пришел вести со мной глупые пустые разговоры.
– Абсолютно нет. Я войду?
– Ты уже вошел. Ник, что ты постоянно вьешься около меня? Что ты вынюхиваешь?
– Кстати, здесь прекрасно пахнет… – Он наклонился к ее плечу, слегка коснувшись его носом. – Это духи или пена для ванн?
– Это наглость и невоспитанность! – Она понадежней запахнула махровый край.
– Прости. Тебе очень идет это полотенце, – он закатил глаза и стал пощелкивать пальцами, как бы не находя достаточно подходящего определения, – ты выглядишь очень живописно. Я бы тебя нарисовал.
– Ты художник?
– В душе – да.
– Правда?
– А еще – поэт. Обычно темно-зеленый цвет делает блондинок бледными и безобразными. А тебе идет.
– Спасибо, я очень тронута. Что у тебя за дело?
– Ну вот, видишь, и ты тронулась. Теперь мы с тобой оба – тронутые. А пришел я вот зачем… – Он уселся в глубокое кресло и приподнял крышку, которой был накрыт ее завтрак. – А-а! Как вкусно пахнет!