– Нет. Я не знала. То есть… я знала. Папа! Какое это имеет значение! Я наконец-то встретила мужчину, которого…
– Про Джонни ты тоже так говорила. Но теперь я намерен жестко поставить вопрос: чего ему надо?
– Не знаю. – Она опустила глаза, вспомнив утреннюю сцену на улице. – Я правда не знаю.
– Надеюсь, ты понимаешь, что после всего, что между нами произошло… я буду сомневаться в чистоте его намерений!
– Но за все эти годы он не сделал тебе ничего плохого.
– Я не хочу, чтобы наши пути с ним снова пересекались.
– Папа! Как ты можешь так говорить!
– …И тем более на семейной территории! Дочка, пойми, этот человек, возможно, очень зол на меня. Возможно, он вынашивает план мести, а ты в нем – марионетка.
Где-то она уже это слышала. Или думала?
– Папа, но ты виноват перед ним! Он имеет право хотя бы на объяснение.
Отец развел руками:
– Извини, это бизнес. Тут ничего не поделаешь. Таковы правила игры: или ты, или тебя.
– Но ведь так нельзя! Он тебе ничего не должен, почему ты говоришь про него такие вещи? Ты сам виноват перед ним!
– Ах, перестань повторять: виноват, виноват! Знаешь, сколько лет меня мучила совесть?
– В любом случае, не похоже, чтобы до сих пор.
– Дочка, ты очень сильно, просто чудовищно изменилась!
– Что тебе не нравится?
– Все нравится. Ты стала очень похожа на мать… Но меня пугает твой идеализм. Раньше, услышав эту историю, ты похвалила бы меня за ловкость и дальновидность.
– Да?
– Да.
– А теперь я его люблю.
– Что?
– Я люблю Ника, папа.
– Что ты сказала?
– Что слышал.
Даллас схватился за голову.
– Ты в своем уме?!! Это человек, который…
– А я ему верю.
– Это… Мы даже не знаем, кто он!
– И я не передумаю, даже если на самом деле он окажется чертом с рогами. Вот так, папа!
В среду позвонил Ник. Вики и так была несколько оскорблена его долгим молчанием, а когда он спросил: «Может быть, мне не стоило звонить так рано?», она и вовсе рассвирепела.
– Ты позвонил вполне вовремя! Сегодня утром я как раз вспомнила про тебя!
– Ты так редко обо мне вспоминаешь? – Голос Ника стал игривым и нахальным, как в первые дни знакомства.
От робости и смятения, приятно удививших ее в последнюю встречу, не осталось и следа. Сегодня Ник был в своем амплуа. И она тут же неосознанно переняла его манеру говорить.
– Я вообще, если честно, о тебе мало думаю. Но сегодня, – она притворно зевнула, – а-ах!.. О чем это я? А, да: сегодня мне приснилось море. Ну и ты вспомнился, как человек причастный к этой истории.
– Ах, причастный?
– Да, – изо всех сил изображая равнодушие, ответила она, ибо сердце у нее в эту минуту колотилось как бешеное.