– А если «Королевы» еще нет? – глубоким грудным голосом спросила Лу.
– Дождись, а эту я покараулю, – трактирщица повернулась к Ирис с нехорошей усмешкой, – Гляди, умная, Волк из тебя живо вытрясет все: и про надежное место, и про посылку. После этого ты умной-то, может, и останешься, а вот красивой уже не будешь. Да и здоровой тоже. Мой тебе совет, умная – лучше тебе с нами договориться, пока Волк не пришел. Нужно сколько, так я заплачу, но на многое не рассчитывай. Много у меня нет, да ведь и жизнь твоя тоже кое-чего стоит. Опять же, надбавка за риск. Волк как узнает, что ты сбежала, так рассердится на меня сильно…
Ирис слушала женщину молча. Понятно, что две эти курицы ничего не решали, а их «план» был проще, чем кожура от апельсина: напугать ее до икоты, добыть «посылочку» и самим поторговаться с пиратом. Никто ее, конечно, не отпустит, это Ирис понимала отчетливо. Не настолько трактирщица глупа: вдруг Волку вместе с «посылкой» и сама девушка зачем-нибудь нужна? А где она? А вот она, тут, целая и невредимая…
Как ни странно, страха не было.
Комнату, где ее привязали, отделяла от обеденного зала лишь тонкая перегородка, и девушка напряженно прислушивалась, надеясь, что кто-нибудь войдет, и она сумеет позвать на помощь. Но город действительно вымер.
* * *
За хлопотами и суетой, которыми неизменно сопровождался каждый заход на Тортугу, капитан Рик почти позабыл о наивной и самоуверенной Ирис Нортон. Гораздо больше его беспокоила «Королева Мария», весь путь до острова продержавшаяся в кильватере «Фортуны». Волк был мастером хитрых и подлых проделок, и Рик был не единственным, кто нервничал, если приходилось поворачиваться к нему спиной.
Когда же капитан понял, что и девушки нет на борту, он едва сдержал гневную тираду в адрес вахтенного и своего помощника. Упрямая девчонка сдержала слово и отправилась к сообщникам Волка. Без карты, без денег и даже не заручившись его поддержкой.
– Сумасшедшая, – пробормотал Рик, – стоило вытаскивать ее из воды, чтобы она свернула шею на суше.
Капитан «Фортуны» прошелся по палубе, глубоко вздохнул.
– Сказка, да и только, м-да… романтика семнадцатого века и ни капли стоящего пива, один только этот проклятущий ром.
* * *
Громко, с хрустом, тикали часы. Жужжала муха. Мамаша Мадлон грохотала мисками. Ирис безуспешно пыталась пошевелить затекшими руками. Слишком тугие веревки причиняли боль. Солнце било в глаза. Сколько часов она сидела тут? Полчаса, не больше. Но Ирис, не привыкшей к подобному обращению, казалось, что это продолжается с самого рождения. Упрекать было некого. Разве что свою неосторожность.