Окно за спиной Геральта и чародейки предательски скрипнуло. Ведьмак, все еще державший любовницу за талию и мужественно терпевший фрингильино словоблудие, обернулся. На подоконнике маячила вечно голодная Торувьель, подбирающаяся к беляшам.
- А ну, брысь отсюда! - заорал Геральт, решив, что за ним подглядывают.
-Торувьель, отдай ему эти беляши! Одним D'hoine меньше будет, - раздался со двора голос Яевинна, - А ты, мутация, можешь своей подружке не только цветы из тряпок подарить, но и чучело фазана на обед зажарить. Вон то, пыльное, что на шкафу стоит. Подливка из "Дихлофоса" к жареным опилкам самое то.
-Нахалы!! - заорала чародейка, отталкивая нависшего над ней Геральта и спрыгивая со стола.
И вдруг произошло нечто такое, от чего Торувьель вытаращила глаза и испуганно съехала по водосточной трубе назад во двор. Ведьмак с обнаженным мечом ринулся к окну и замер: прямо на уровне второго этажа библиотеки в воздухе висела целая кавалькада скелетов в доспехах, восседающих на костяках лошадей, увешанных обрывками сбруй. Впереди на останках каракового коня красовался порядком истлевший, затянутый паутиной субъект в лохмотьях киноварно-малинового плаща. Но в руках он почему-то держал не оружие, а покрытую пылью пишущую машинку.
- Хочешь послушать новости, Геральт? - спросил скелет, стуча челюстью.
- Ну... - недоверчиво буркнул ведьмак, недоумевая, что это за анатомический театр на прогулке.
- Боннарт выучил таблицу умножения! Дийкстра на самом деле - переодетая зерриканка! - сообщил костлявый всадник.
Все скелеты что-то одобрительно забормотали, кивая черепами.
- Врешь, небось.
- Правда, правда! А вот еще: каждому ведьмаку с завтрашнего дня повесят на ухо бирку с регистрационным номером!
- Ты гонишь! - не поверил Геральт.
- Конечно, - клацнул челюстью главскелет, - Мы же Дикий Гон! А знаешь, Весимир арестован за совращение ведьмачат, Йеннифэр беременна от низушка, а главная жрица Мелителе - от допплера Дуду, когда он был креслом, и скоро родит какой-нибудь предмет мебели...
Лицо Геральта исказилось от отвращения, он медленно вложил меч в ножны. Потом выхватил из рук скелета пишущую машинку и врезал ею собеседнику по черепу.
- Какая мерзость! Какая мерзость эта ваша желтая пресса! - в сердцах произнес ведьмак, - Заслать бы вас, гадов костлявых, мусор убирать, чтоб от вас хоть какая-то польза была.
Дикий Гонщик развалился и, гремя костями, осыпался на газон. Череп в шлеме с букараньоном обижено завыл, прыгая по клумбе с петуньями и щелкая частично выбитыми зубами:
- Это покушение на свободу слова! Мы будем жаловаться!