– Осуждаете? – прервала ее размышления собеседница.
– Думаю…
– Какие мы с Леоном черствые, бездушные, да? Как мы портили жизнь бедной женщине и собственному отцу? И продолжаем портить… Мы изводили Глашу, теперь изводим невинное создание Раечку! Ангела во плоти, который слетел с небес, дабы скрасить последние годы профессора Ракитина. Ах, какие гадкие, жестокие дети! Два избалованных эгоиста!
– Вы уже не дети, – холодно заметила Астра.
– Вот именно. Поэтому нас трудно провести. Все далеко идущие замыслы Раечки написаны у нее на лбу. Она спит и видит скорую кончину «любимого» супруга. Молодая вдова с трехкомнатной квартирой в Замоскворечье – чем плохо для начала?
– Вы не торопитесь с выводами?
– Я опаздываю! Надо было все силы приложить, чтобы открыть папе глаза на эту ушлую бабенку. Милое наивное создание! – саркастически рассмеялась Нелли. – Робкое и стыдливое! Ну, вы бы попались на такую приманку?
– А где они познакомились?
– В консерватории, на концерте… Мама успела привить отцу любовь к настоящей музыке. Знала бы она, к чему это приведет!
– Вы против классической музыки?
– Музыка и музыканты – разные вещи. Мама играла любительски, а Раиса – профессиональная пианистка. В ее Урюпинске ей ничего не светит. Разве что скучное преподавание в музыкальной школе за гроши. То ли дело Москва! Неудивительно, что все они стараются зацепиться здесь любым способом. На здоровье! Только почему она выбрала нашего отца?
– Отчего умерла его вторая жена?
Вопрос Астры ошарашил Ракитину. Она мотнула головой, словно норовистая лошадь, которую останавливают на скаку.
– Глафира? При чем тут она?
– Допустим, мне любопытно.
– От сепсиса… Она поранилась, когда делала уборку на даче.
– У вас есть дача?
– Деревянный дом в Сосновке.
– Кто тогда находился на даче вместе с вашей мачехой?
– Папа… Вы на что намекаете?
– Я просто спрашиваю…
– Глаша как раз перед этим переболела гриппом, у нее был ослабленный организм. Отец взял отпуск и повез ее в Сосновку, на свежий воздух. Она принялась наводить всюду порядок…
– После болезни?
– Чистота была ее манией. Пока все вокруг не заблестит, Глаша не успокаивалась.
– Чем она поранилась?
– Не помню точно, кажется, железной стружкой. Загнала глубоко в руку, задела кровеносный сосуд, и началось заражение.
– Они приехали в Сосновку на машине?
– На папиной «Волге». Тогда он еще водил.
– Он сразу отвез ее в больницу?
– Глаша терпеть не могла больниц. Она сама промыла рану, залила йодом и легла спать. Думала, к утру станет легче. Потом отец привез ее в город, но было уже поздно. Он ужасно горевал, винил себя, едва отошел. Мы с братом настояли, чтобы он лег в клинику, подлечил сердце.