— Данте! — Прошептала я одними губами.
— Таль! — Он стиснул меня в объятьях.
— Боги, Данте, ты окончательно себя довел! — Мне нужно было ему столько рассказать, а в голову приходили только какие-то глупости.
— Таль, ты снова придираешься! — Его глаза потеплели. — Ты все так же хороша, маленькая фея! — Щеки предательски заалели.
— Поехали домой? — Предложила я.
— Домой? — Удивился он.
— Да, пока поживешь у меня, потом найдешь себе что-нибудь на свой вкус.
— Но ты же…
— К Данину за ключами зайдем, — отмахнулась я. — Заодно и на проект Галереи посмотришь. Но по дороге мы в нее обязательно заедем!
— У меня есть для тебя подарок. — Почти ласково сказал Данте.
— Подарок? Для меня? — Фиолетовые глаза зажглись мягким интересом.
— Да, милая, подарок для тебя. Дома покажу. — На наших лицах застыло выражение странного единения. Я никогда не могла понять этого человека, он не вписывается ни в какие рамки, но сегодня, после стольких месяцев разлуки, я чувствовала его, как саму себя. Это так странно… Это Данте.
— Итак, план действий предельно прост. Сейчас мы садимся в такси и летим в Галерею. С удовольствием выслушаю твои предложения и рекомендации. Да, Данте, ты прав, я просто хочу похвастаться тебе своим наследством! — Я смотрела в зеленые глаза и видела в них свое отражение. — Потом мы заедим к Данину, а потом — домой.
— Таль…
— Я знаю, что ты ни капли не устал, не симулируй!
— Я не об этом. Данин — тот самый?
— А? То есть? Не знаю. Может быть.
— Интересные у тебя знакомые!
— Я догадывалась. Это нас Лит-ар познакомил.
— Лит-ар Сантэй?! — Данте аж поперхнулся.
— Да-а, — протянула я. — Я ж говорю, серьезное мне досталось наследство.
— В виде Лит-ара? — Съехидничал художник.
— Тоже. — Смысл не соглашаться с очевидным? — Он был инвестором моей тетушки. О, вот мы и на месте!
Я с гордостью собственника провела его внутрь Галереи. Пришлось немного поработать гидом-экскурсоводом, и даже познакомила Данте с несколькими работниками.
Сказать, что в Галерее нам были рады, значит выразительно промолчать. К нам то и дело подбегали работники, предлагали алкогольные и не слишком напитки, закуски и свою помощь. Мы вежливо отказались от помощи и закусок, зато я взяла стакан грейпфрутового сока, а Данте неподдельно обрадовался какой-то грязно-серой мутной жидкости, которая даже на вид была абсолютно непригодной к употреблению.
Мы бродили по выставочным залам Галереи и восхищались. Прекрасным днем и снежно-белым стенам, яркими картинами и монотонными статуэтками, вкраплениями легких бежевых облаков на изумрудном небе. Мы не говорили о наших делах. Данте ни о чем не спрашивал, а я все поняла, едва окинула взглядом его исхудавшую фигуру и потрепанную одежду. Я промолчала. Он слишком гордый, мой художник.