— Куда ты вчера срыл? — начал допрос Сильвестр.
— В клубешник, — быстро ответил Квасницкий. — Я не собирался оставаться на ночь. Ты знаешь, я не люблю оставаться, я не Гоша.
— Почему отключил телефон? — тут же вставил Юсупов.
— А в чем срочность-то? — недоумевающе дернул плечом Роман. — В клубе все равно такой ор, что ничего не расслышишь, да и ловит плохо. У меня было свидание… — Квасницкий замолк на мгновение и вдруг с озорством проартикулировал для вящей наглядности, — Ля мур! Естественно я в отключке, дабы не нарушать процесс.
"Какая свежесть и незамутненность здешним кошмаром, прямо все три глаза отдыхают", — философски отметил Клим. Силя же был далек от лирики.
В каком клубе был? — жестко осведомился он. — Говори. Будем выяснять.
Да что случилось-то? — возмущенно вскрикнул Квасницкий. — Какая половая разница? Что вы ходите вокруг да около, говорите сразу! — нервы его разом сдали, маска симпатяги-сноба съехала набок, обнажив гримасу внутреннего надлома и готовности к обороне. — И… где же главный обвинитель, следящий за чистотой рядов! Или решил появиться после в мантии и с судейским молотком? Эй! Тимур Закареевич! Ваш выход!
Если до сих пор «подозреваемый» не был до конца испуган, то реакция слушателей на последнюю реплику должна была привести его в состояние мистического ужаса.
Клим, резко закашлялся, поперхнувшись дымом, Юсупов вскочил с кресла, а Сильвестр, оторвав спину, наклонился в сторону Квасницкого и сдавленно прохрипел:
— Рома… Ты о чем? Тимур убит!
Слова Гарина, или скорее его движения, произвели эффект, подобный хорошему хуку. Квасницкий резко откинулся назад, и рухнул с пуфика, затылком в пол, зажигалка, выскользнувшая из его рук, устремилась вверх, совершила неправильную синусоиду и громко шмякнулась о паркет.
— Труп намбер ту! — прокомментировал затихшего на ковре силиного зама ошалевший Юсупов.
Клим бросился на колени возле Квасницкого, проверил пульс и с облегчением крикнул застывшему на диване Гарину:
— Да обморок, ничего страшного. Где-то там был нашатырь!
Флакон с нашатырным спиртом был тут же доставлен Муази. "Вот уж и у стен есть уши! — подумал Клим и тут же ехидно одернул себя. — Впрочем, что удивляться, все находятся в боевой готовности!" Пострадавшего усадили на диван и привели в сознание. Роман долго хлопал глазами и открывал-закрывал рот, не издавая при этом ни звука. Он вообще смотрелся как-то нелепо, сразу постарел, веснушки, особенно ярко выступившие на фоне нехарактерной бледности, портили его, как будто превратившись из украшения в симптомы кожной болезни. Он стал похож на сгорбленного маленького старичка, особенно это впечатление усиливал рефлекторно сжатый обеими руками флакончик с нашатырем, который он время от времени приближал к носу. Наконец, его в очередной раз открытый рот выдал ошалелый вопрос: