— А что, и Либби едет?
— Ну да, почему бы и нет? Все ее подруги едут.
— Что, и Адди? И Тэт?
— Ну да, конечно.
— Они действительно хотят поехать? Ты их не заставляешь?
— Ну знаешь ли, мы не молодеем, а нам обязательно надо там побывать.
— Эдди, ты дашь мне девяносто долларов?
— Сколько? Девяносто долларов? — Голос Эдди внезапно стал пронзительным. — Конечно же нет! С чего это я должна давать тебе такие деньги?
— Я хочу возобновить членство в Загородном клубе.
— А зачем?
— Хочу брать там уроки плавания.
— Так пусть этот маленький Халл пригласит тебя.
— Он не может приглашать меня все лето, может только пять раз, а мне надо заниматься постоянно.
— Вот не понимаю, зачем платить девяносто долларов за то, чтобы пользоваться бассейном, если ты сможешь плавать сколько душе угодно в этом вашем спортивном лагере.
Харриет замолчала.
— Странно вообще-то, что в этом году они не торопятся открывать сезон. Я думала, первая смена должна была бы начаться, а?
— Наверное, нет.
— Ладно, напомни мне, чтоб я позвонила им сегодня днем. Даже не знаю, что такое с ними случилось? А что, маленький Халл тоже едет в лагерь?
— Могу я выйти из-за стола?
— Ты так и не сказала мне, что ты делаешь сегодня.
— Я хочу пойти в библиотеку и записаться на конкурс по чтению. Хочу опять его выиграть, — сказала Харриет. Ладно, подумала она, наверное, сейчас не самый подходящий момент, чтобы рассказывать о своей истинной цели на это лето.
— Я уверена, что ты победишь, — сказала Эдди, поднимаясь, чтобы вымыть свою чашку.
— Ты не рассердишься, если я кое о чем тебя спрошу? — сказала Харриет.
— Зависит от того, что это за вопрос.
— Моего брата Робина убили, это так?
Глаза Эдди как будто подернулись матовой пленкой и остекленели. Она с грохотом опустила чашку на стол.
— Эдди, ты думала когда-нибудь о том, кто мог это сделать?
Глаза Эдди засверкали так сильно, что Харриет почудилось, будто она видит вылетающие оттуда молнии. Несколько секунд она смотрела на внучку не шевелясь, словно борясь с распирающим ее гневом, потом резко отвернулась, взяла чашку со стола и отнесла ее к раковине. Сзади ее талия казалась очень узкой, а плечи — очень прямыми.
— Пойди собери свои вещи, — сказала она сухо, не оборачиваясь.
Харриет не нашлась, что ответить на это. Никаких вещей у нее с собой не было.
По дороге Эдди смотрела прямо перед собой и хранила настолько глубокое молчание, что Харриет стало не по себе. Она ужасно обиделась на бабку и из принципа не пыталась первой начать разговор, но в душе чувствовала себя несчастной и одинокой. Харриет рассеянно глядела в окно, ковыряя обшивку олдсмобиля и мрачно размышляя о том, как легко испортить человеку настроение прямо с утра. Даже в библиотеку расхотелось идти. Впрочем, Эдди, не говоря ни слова, резко припарковалась у обочины и с каменным молчанием ждала, пока Харриет выйдет из машины и войдет в библиотеку, так что деваться ей было некуда.