Дорожка, ведущая к ферме, затвердела от мороза; Машина прыгала на корнях и ухабах, Ингрэм вынужден был сражаться с рулем, а свет от фар как безумный прыгал по каменным стенам старого дома. На обратном пути он сделал крюк, с полдюжины ненужных остановок и поворотов; предосторожность совершенно необходимая, но отнявшая уйму времени.
Наконец Ингрэм выбрался из машины и вздрогнул, так ветер пронизал все тело. Вокруг простиралась бесконечная, темная и молчащая пустота, только ветер выл, словно пойманный в кронах голых деревьев. Доктор с девушкой выбрались из машины, негр подвел их к крыльцу. За время поездки они почти не разговаривали, но завязав пленникам глаза, Ингрэм почувствовал, как напряженно они прислушиваются к информации остальных своих чувств: отдаленному гулу самолета, тяжелому запаху мокрой земли, смене бетонной автострады на проселочную дорогу. Они впитывали все это, пытаясь представить, куда их везут. Теперь, когда они стояли на крыльце и рука доктора коснулась перил, его пальцы оценивающе ощупывали выветренные камни старых стен.
- Почему бы вам немного не расслабиться, - спокойно заметил Ингрэм. Мы не стоим того, чтобы из-за нас так беспокоились. Пойдемте, осторожнее, здесь ступенька...
Эрл оказался в лучшем состоянии, чем перед отъездом Ингрэма. Он опирался о спинку дивана, рядом - бутылка виски, щеки горели неестественным румянцем и глаза смотрели твердо, хотя устало.
- Кто она такая? - спросил он, взглянув на девушку. - Зачем ты её привез?
- Его дочь. Вернулась с вечеринки, пришлось прихватить с собой. Как ты себя чувствуешь?
- Почти хорошо. Только знобит.
Ингрэм снял плащ и набросил его на колени Эрла. Затем быстро осмотрел комнату; подруга Эрла неплохо поработала. Старика не было видно, фотографии исчезли с каминной доски, и вся комната, кроме того места, где сидел Эрл, погрузилась во тьму. Доктор мог понять, что находится в старом доме где-то в сельской местности - и ничего больше.
Ингрэм подвел девушку к креслу, затем снял повязку с глаз доктора. Тот поморгал и огляделся в поисках дочери. Она сидела, сложив руки на коленях, стиснув губы в узкую твердую линию, неуместно милая и невинная в этой холодной мрачной комнате, розовая юбка расправлена на коленях, и слабые отблески играли на носках её серебряных бальных туфелек.
- Я постараюсь сделать все как можно скорее, милая, - обратился к ней врач. - Ни о чем не беспокойся.