— Ну не дураки же они!
— Ты так считаешь? — продолжал зло усмехаться Дзасохов. — Или их предупредили!
Серегин неуверенно пожал плечами:
— Да?
Поезд набирал скорость, вагоны замотало из стороны в сторону, и на поворотах уже виден был не черный дым от паровоза, а чудовищный хвост искр: машинист нагонял упущенное время.
Вытянувшись, они посторонились, пропуская худощавого мужчину в пижаме. Кожа лица его отдавала желтизной, глаза были в красных прожилках, и вообще выглядел он довольно болезненно. Серегин уже знал, что это представитель барона Врангеля, полковник Челобов. Сейчас он возвращался из Шанхая, куда выезжал по распоряжению Дитерихса.
В мае Челобов прибыл из Парижа, где находился в близком окружении барона Врангеля. Полковник был тепло встречен Меркуловым и сразу же назначен военным советником. Зная о готовящемся перевороте, Челобов не вмешивался в него, потому что, проанализировав положение дел, изучив обстановку, понял: ни Меркуловым, ни Дитерихсу, ни еще кому-нибудь в Приморье не удержаться. Противопоставлять свою военную силу войскам ДВР бессмысленно. Только что в результате боев с частями Народно-революционной армии белоповстанческие войска Дитерихса оказались отброшенными к Иману. Наступившая передышка преимущества не дала, тем более, что японцы вынуждены покинуть Приморье. Так что все прожекты и вся суета с переворотом казались ему бессмысленными. Но первый пароход с легионерами Врангеля уже прибыл в Шанхай, и полковник отправился встречать его.
— Однако шумновато у вас тут, — сказал Челобов. — Я уж было спать улегся.
— Хунхузы, господин полковник, — пожал плечами Серегин. — Совсем обнаглели.
На бледных губах Челобова появилась скептическая улыбка.
— Хунхузы, как я понимаю, грабители, а то, что здесь произошло, недостойный акт, господа. Испокон веков дипломаты пользовались неприкосновенностью...
Серегин и Дзасохов вернулись в купе. Кавкайкин уже спал на верхней полке, отвернувшись к стене.
— Недостойно, — бурчал Дзасохов. — С таким противником все достойно...
Он еще долго бубнил что-то себе под нос, мешая Серегину уснуть.
Держа, как гранаты, две бутылки вина, из дорожного ресторана вернулся Дзасохов. Серегин просматривал газеты. Игорь, напевая под нос услышанный в одном из маньчжурских шантанов немудреный мотивчик, звенел серебряными рюмочками из походного прибора. В купе протиснулся аккуратно причесанный на прямой пробор, розовый, с полотенцем через плечо, с припухшим от здорового сна лицом, прапорщик.
— Господа, господа... Вы только поглядите... — Он причмокнул и закатил глаза. — Прелесть! В жизни такой не видел. Господа, это что-то божественное.