— Ты его не знаешь, поэтому нечего почем зря болтать.
— Ты и впрямь считаешь, что все это стоит еще одной перестрелки?
— Слышь, ты, дерьмовка, незачем тут передо мной в позу становиться! Ты вспомни, кто стрелять-то первым стал?
— Гм… Что ты собираешься делать дальше? Хочешь шлепнуть меня?
— Я, может, и не хочу, но придется, если твоя сучонка не спасет твою тощую задницу. Назовем это лояльностью. Кому-то непременно придется заплатить за шашни с мужиком моей товарки.
Я застонала и уткнулась лицом в ладони, вспотевшие и издававшие неприятный кисловатый запах.
— Слушай, только не кипятись, — вздохнув, сказала я. — Но я знаю, что Сук Хи здесь нет.
— Нечего заливать.
— Да нет, я правду говорю. КрайЗглу, ее подстрелили. В самом начале. Я сама видела. Она лежала на полу, вся в крови.
— Что ж, надеюсь, она окочурилась.
Я набросилась на нее, прямо как Джерри Спрингер на своего противника. Мы рухнули на пол. Я колошматила ее и кусала, и строила из себя этакую силачку, пока КрайЗглу не подмяла меня под себя и не пригвоздила к месту с помощью какого-то хитроумного борцовского захвата, заведя руку за спину. Сук Хи сразу бы сказала, что это был за захват — она не пропускает ни одной передачи про борьбу.
— Пошла к черту! — визжу я. — Она моя лучшая подруга и не заслужила такой смерти, ты, дешевка!
КрайЗглу сидит на мне верхом, мы обе тяжело дышим, я жалобно всхлипываю. Потом она встает с меня и слегка отодвигается. Я съеживаюсь в позе зародыша, из носа течет, от плача ноет живот. Она все еще целится в меня. Из чертового пистолета, который до сегодняшнего дня был для меня всего лишь фаллоимитатором повышенного риска.
Как бы мне хотелось, чтобы оружие никогда не изобретали!
В КрайЗглу нет ни капли сочувствия.
— От тебя одни только неприятности, так и норовишь устроить гадость.
— Тогда, мать твою, пристрели меня, — сказала я. Так отрывисто и низко, что скорее не сказала, а прокаркала.
— Закройсвоюгребануюпасть, а то и впрямь грохну. Рыдания мои прекратились. В первый раз за весь день я ощутила необыкновенное спокойствие. В голове наконец-таки наступило просветление.
— Давай. Пристрели меня из этой чертовой пушки. Ты даже не соображаешь, что творится, но давай не стесняйся — стреляй, если хочешь.
— Это я не знаю, что творится? Да, ты права, куда уж нам.
— Я серьезно. Ты не знаешь, что сейчас происходит. Я хочу сказать, 10-я права, она верно говорит о нашей цивилизации на своем сайте. Причина всех бед в размножении. И в языке. Иначе мы ни за что бы не сумели изменить лицо матушки-природы, подчинить ее своим нуждам. Мы эволюционировали, чтобы стать древесным народом.