Наутро я проснулся, предчувствуя, что произойдет.
Ближе к полудню все и началось. Хмурая толпа мужчин и женщин, просто исходивших ненавистью, и все вооружены. К счастью, их сдерживал один из помощников шерифа, и шествие сохраняло видимость порядка. Хотя у них не было ордера на обыск, они требовали позволить им обыскать дом. Я видел, как они настроены: было бы глупо стоять у них на пути. Я не делал никаких попыток к сопротивлению – лишь вышел наружу и распахнул перед ними двери. Они ринулись в дом, и я слышал, как они переходят из комнаты в комнату, внизу и наверху, передвигают мебель и сбрасывают что-то вниз. Я не протестовал: меня охраняло трое рослых мужчин, одним из которых был хозяин лавки в Эйлзбери Обед Марш.
Именно к нему я обратился, в конце концов, с вопросом, стараясь говорить как можно более спокойно:
– Могу я узнать, что все это означает?
– А вы будто и не знаете? – презрительно спросил он.
– Нет.
– Сегодня ночью пропал, сын Джереда Мора – один возвращался домой со школьного вечера. А дорога здесь неподалеку…
Я ничего не мог сказать. Было ясно: они верили, что мальчик пропал где-то в этом доме. Как бы ни хотелось мне протестовать против произвола толпы, у меня в ушах стоял ужасный вопль, который я слышал посреди ночи в тоннеле. Я не мог выбросить его из головы, но не знал, кто это кричал, и понимал, что просто не хочу этого знать. Я был достаточно уверен, что они не найдут входа в тоннель: он был искусно скрыт полками в тесном погребе, но с этой самой минуты меня все равно охватила агония подозрения, ибо я знал, что со мной сделают, если по какому-то невероятному случаю найдут у меня на участке что-либо из вещей пропавшего мальчика.
Но снова вмешалось милостивое Провидение, и они ничего не нашли – если и было что находить. Я осмеливался надеяться, что мои страхи беспочвенны. По правде говоря, я действительно ничего точно не знал, но теперь меня начали одолевать кошмарные сомнения. Как я оказался в тоннеле? И когда? Когда я проснулся, я уже шел прочь от края воды. Что я там делал? И не оставил ли там чего-нибудь?
По двое и по -трое люди выходили из дома с пустыми руками. Они не стали менее мрачными, менее рассерженными, но в них теперь чувствовалась какая-то растерянность, смешанная с изумлением. Если они рассчитывали что-либо найти, то были остро разочарованы. В самом деле: если пропавшего мальчика не оказалось в доме Бишопов, то куда он делся? Этого они не могли себе даже вообразить.
Подгоняемые помощником шерифа, они постепенно отступили от дома и разошлись все, кроме Бада Перкинса и нескольких столь же угрюмых людей, оставшихся на посту.