Две этих крайне загадочных рецензии в спешке отправили меня к дому Уэктера; я застал его за письменным столом, погруженным в тяжелые размышления перед двумя своими неоднозначными статьями и грудой писем – без сомнения, негодующих.
– А-а, Пинкни, – приветствовал меня он, – вас, конечно, привели сюда эти мои любопытные рецензии…
– Не совсем, – уклонился я. – Признавая, что любая критика вытекает из личного мнения, вы свободны писать все, что вам вздумается, коль скоро вы искренни. Но кто такие, к дьяволу, эти ваши Ахапи и Ахмноида?
– Я сам бы хотел это знать.
Он сказал это настолько серьезно, что в его искренности сомнений у меня не возникло.
– Но я не сомневаюсь, что они существовали, – продолжал он. – Так же, как и в том, что Великие Старые, по всей видимости, обладали в древнем фольклоре каким-то положением.
– Так как же вы на них ссылаетесь, если не знаете, кто они такие? – не выдержал я.
– Этого я тоже не вполне могу объяснить, Пинкни, – ответил он, озабоченно нахмурившись. – Но я попытаюсь.
И он пустился в не очень связный рассказ о некоторых вещах, случившихся с ним после того, как я нашел для него в Портленде резьбу с изображением странного осьминога. Не проходило ни одной ночи, когда бы во сне ему не являлось это существо – либо непосредственно и близко, либо смутным ощущением где-то на краю сна. Ему снилась места под землей и города на дне моря. Он видел себя на Каролинах и в Перу; во сне он бродил в полнящемся легендами Аркхаме под подозрительными домами с остроконечными крышами; на странном морском судне он плыл куда-то за пределы всех известных океанов. Резьба, как он это знал, была лишь миниатюрой, ибо само существо представляло собой громадную массу протоплазмы, способную изменять свою форму мириадами способов. Его имя, говорил Уэктер, было «Ктулху», его владениями – «Р'лаи», жуткий город глубоко под Атлантическим океаном. Существо было одним из Великих Старых, которые, как гласило поверье, стремились из иных измерений, с далеких звезд, из морских глубин и тайных уголков пространства к новому установлению своего древнего господства над Землей. Существо появлялось в сопровождении аморфных карликов, явно недолюдей, которые выступали перед ним, играя на странных трубах музыку, не сравнимую ни с чем. Очевидно, что резьба, созданная в очень древние времена, – весьма, вероятно, задолго до того, как человеком были оставлены какие бы то ни было записи, но уже после наступления зари человечества, – мастерами с Каролинских островов, была «точкой соприкосновения» нас и чуждого нам измерения, населенного существами, которые искали возвращения к нам.