Когда викарий кинул на мамин гроб первую горсть земли, я снова посмотрела на холм. Джентльмен никуда не делся. Да он же следит за нами, наконец сообразила я. Тут пошел снег, и человек поднял голову, так что его лицо оказалось на виду.
Мистер Фредерик. Как же он изменился! Постарел, резко и внезапно, как жертва сказочного проклятья.
Викарий добормотал молитву, и распорядитель похорон приказал побыстрее закапывать могилу, а то погода разгуляется.
Сбоку от меня выросла тетушка.
— Вот наглец, — сказала она, и сперва я подумала, что речь идет о распорядителе или о викарии. Но когда я проследила за ее взглядом, то поняла, что тетя имела в виду мистера Фредерика. Я удивилась — как это она его узнала. Наверное, мама показала, на какой-нибудь прогулке, решила я.
— Нет, ну что за нахальство — вот так заявиться!
Тетушка покачала головой, поджала губы.
Я удивилась ее словам и хотела уточнить, что она имеет в виду, но тетя уже отошла к викарию и заворковала с ним, благодаря за прочувствованное прощание. Если она винит Хартфордов в маминых болезнях, так это нечестно. Конечно, за годы службы в доме мама действительно натрудила спину, но основные виновники — ее артрит и беременность…
И тут все мысли улетучились у меня из головы. Прямо около викария с черной шляпой в руках стоял Альфред.
Наши глаза встретились над свежей могилой, и он приветственно поднял руку.
Сперва я растерялась, а потом кивнула так резко, что щелкнули зубы.
Альфред зашагал. Ко мне. Я не спускала с него глаз, будто боялась, что он исчезнет. И вот он уже рядом.
— Как ты, Грейс?
Я снова кивнула. Как будто разучилась говорить. На самом деле слов было так много и они крутились в голове так быстро, что я никак не могла их поймать. Недели
ожидания писем, недели боли, замешательства, горя, долгие ночи, когда я лежала в темноте и пыталась найти такие слова оправдания, чтобы он понял и поверил. И вот теперь…
— Держишься? — неловко продолжал Альфред. По привычке протянул руку и тут же передумал и снова схватился за шляпу.
— Да, — наконец-то выдавила я, чувствуя, как отяжелели пальцы, которых Альфред так и не коснулся. — Спасибо, что пришел.
— Как же я мог не прийти?
— Мало ли — какие-то трудности.
— Никаких трудностей, Грейс, — вертя в руках шляпу, заверил Альфред.
Последние слова как будто повисли в воздухе. Мое имя — такое привычное и такое хрупкое на его губах. Я заставила себя посмотреть на мамину могилу, где все еще торопливо работал могильщик. Альфред проследил за моим взглядом.
— Жаль твою маму, — сказал он.
— Спасибо, Альфред, — отозвалась я.