И все-таки через пару недель, когда Ханна зашла в книжный магазин на Друри-лейн и обнаружила там первую книгу Роберта Хантера, она ее купила. В конце концов, поэзия Робби понравилась Ханне задолго до того, как она поняла, что он — ее не самый любезный знакомый.
Потом пришла весть о смерти отца, и Ханне стало не до Робби и его забытых обещаний. Внезапно она почувствовала себя лодкой, сорванной с якоря и брошенной на милость волн в незнакомых и бурных водах, без руля и ветрил. Глупо, конечно. Она так давно не виделась с Па, ведь он отказался встречаться с ней с тех пор, как она вышла замуж, и Ханна так и не нашла слов, чтобы смягчить его душу. И все-таки, пока Па был жив, она чувствовала, что привязана к чему-то крепкому и надежному. Теперь это чувство исчезло. Ханне казалось, что отец бросил ее: да, они часто ругались — уж такие у них были отношения, но она всегда знала, что Па любит ее больше всех. А теперь он взял и ушел, не сказав ни слова. Ей стали сниться кошмары — черные волны, затонувшие корабли, безбрежные воды океана. А днем вспоминалось предсказание гадалки — о тьме и смерти.
Ей станет легче, когда Эммелин переедет к ней насовсем, уговаривала себя Ханна, Потому что было решено, что после смерти отца Ханна становится для сестры кем-то вроде опекуна. И Тедди сказал: пусть лучше будет на глазах, особенно после той истории с режиссером. Чем больше Ханна думала о приезде Эммелин, тем больше оживлялась. Наконец-то у нее появится союзник в этом доме. Хоть кто-то, кто ее понимает. Вечерами они будут сидеть вместе, болтать и смеяться, делиться секретами — как в детстве.
Вышло, однако, что у Эммелин были другие планы. Они с Лондоном всегда были на «ты», и сразу по приезде она кинулась в самую гущу светской жизни, которую всегда обожала. Каждую ночь новый костюмированный бал — «Белоснежный», «Цирковой», «Подводный» — Ханна сбилась со счета. Днем другое развлечение: охотиться на улицах то за шляпой нищего, то за полицейской каской. Эммелин чересчур много пила и чересчур много курила и считала ночь пропавшей, если на следующий день не находила своего имени в колонке светских сплетен.
Однажды утром Ханна обнаружила Эммелин в гостиной, в компании друзей. Они сдвинули мебель по углам, скатали к камину дорогущий модный ковер. На ковре сидела незнакомая девушка в лимонно-желтом платьице из прозрачного шифона и курила, стряхивая пепел прямо перед собой. Эммелин учила неуклюжего молодого человека с кукольным личиком танцевать фокстрот.
— Нет же, нет! — хохотала она. — На счет четыре, Гарри, золотко! Не на три. Дай руку, я покажу — Она снова завела граммофон. — Готов?