— У меня есть план, который принесет вам много денег, кроме тех, которые я вам уже принесла.
В середине августа она отправляется со своим чеком в лавку на улице Краковской. Примеряет укороченное платье. Оно ей очень идет и прекрасно на ней сидит, на удивление всем продавщицам. Платье подчеркивает стройность талии, линию бедер, округлость высокой груди. Более того, выбранный ею красный цвет составляет впечатляющий контраст с ее серыми глазами и волосами, тяжелые пряди которых уложены в прическу, напоминающую субботнюю халу. Когда она выходит из примерочной, воцаряется красноречивое молчание. Сама Ханна созерцает себя всю с головы до ног в большом овальном зеркале венецианского стекла, но остается совершенно бесстрастной. Она довольна произведенным впечатлением и прекрасно сознает, как преобразил ее наряд. Она стала совершенно другой: у нее появилась новая осанка, она кажется выше и старше, на бледном узком лице — выражение скрытого превосходства. А может быть, это впечатление обманчиво и вызвано крайним напряжением всех мышц лица, стремлением скрыть внутреннее волнение. Смотрясь в зеркало, Ханна трезво оценивает происшедшие с ней перемены, как игрок, ведущий подсчет имеющимся у него на руках козырям. И когда ей объявляют, что для незначительных переделок понадобится несколько дней, так как сейчас мертвый сезон и почти весь персонал магазина распущен, она отвечает, что подождет. Но цена на платье из-за этой задержки должна быть снижена. В итоге она заплатила за платье только сто двадцать пять рублей. С мечтой не торгуются, но идеализм Ханны имеет свой предел.
Мендель Визокер заезжает в Варшаву на исходе осени 1890-го. Второй его приезд приходится на весну 91-го. Оба раза он посещает, конечно, улицу Гойна. Перемены, происшедшие в лавочке ко второму визиту, потрясают его: новая вывеска и новое, увеличившееся помещение. Но основные перемены произошли внутри. То, что походило на медвежью берлогу, провонявшую кислым молоком, где еле поворачивалась Добба Клоц, превратилось в светлое, чистое, прекрасно организованное пространство, где полно народу. Ханна командует двумя продавщицами (одна из них особенно очаровательна), одетыми, как и она, в белые блузки с голубыми воротничками.
— Что ты сделала с мадам Клоц? — спрашивает опешивший Мендель.
Он потрясен не только внешними переменами, но более всего той Ханной, которая перед ним: живая и веселая, прерывающая разговор с ним, чтобы окликнуть ту или иную клиентку и пошутить с ней, она даже немного подросла и работает с каким-то ожесточенным рвением.