— И что говорит мадам Клоц о риске, на который ты заставила ее пойти?
— Она делает то, что я хочу, — отвечает Ханна. — Каждый раз… Надо только иметь терпение, а ее согласие — всего лишь вопрос времени. — При этих словах она поднимает голову и смотрит на Менделя с выражением торжества.
— Отвернись, пожалуйста. Мне надо встать.
Она насмешливо улыбается, но все же поворачивает голову в сторону, и он опять видит этот острый профиль, напряженный, почти жадный. Он видит, как улыбка исчезает и ее сменяет выражение серьезной задумчивости. Он натягивает куртку и польскую каскетку.
— Идем.
Последний взгляд на кровать: Кристина спит, как счастливый ребенок. Вот тип женщины, который ему нравится: вы приходите и уходите когда хотите, и в ответ — ни слова упрека.
— Идем — куда? — спрашивает Ханна. Он подталкивает ее к лестнице.
— К твоему любезному другу Лейбу Дейчу.
Они находят Дейча за бокалом пива в компании трех или четырех денежных людей. Это плотный мужчина, обросший, как два раввина вместе взятых. Судя по ногтям, он давно не был в бане. Лейб Дейч сразу же показывает Менделю все бумаги, касающиеся займа и его доли в доходах магазина у Арсенала.
— Я не знал, что она ваша племянница.
— Близких не выбирают, — отвечает Мендель.
Он читает и перечитывает, но все вроде в порядке, хотя он и не очень разбирается в законах. Он спрашивает Лейба Дейча, действительно ли тот верит в рентабельность второго магазина. Первые результаты весьма обнадеживают, уверяет ростовщик.
— Я и сам вначале в это не верил, но у вашей племянницы необычайная сила убеждения.
— Я знаю, — кивает Мендель. — Ей даже удалось убедить меня, что я — ее дядя. Но я хотел бы вас попросить кое о чем, ребе Лейб. Вы человек опытный, с безупречной репутацией, о вашей осмотрительности в помещении капитала ходят легенды, а что до вашей честности, то о ней говорят до самого Черного моря…
Дейч недоверчиво моргает.
— Да-да. Так и говорят. И справедливо. Я хотел бы вас попросить позаботиться о моей племяннице. Если с нею что-нибудь случится… — Мендель Визокер надувает грудь, и в комнате становится тесно. — Я оторву виновнику голову. Я не стану разбираться в бумажках.
Кафе на улице Крахмальной только что закрыло свои двери. Недалеко от него два или три борделя открыли свои. По мгновенной ассоциации в голову Менделя приходит имя Пельта Мазура-Волка. Он уже собирается произнести его и спросить у Ханны, не пытался ли сутенер увидеться с нею, но Ханна, которая идет рядом, в ту же секунду начинает говорить сама. Она спрашивает у Менделя о его планах, точнее о его давнем намерении навсегда покинуть Польшу и отправиться во Францию, Америку или куда-нибудь еще.