Но, помимо этого, было еще на что посмотреть и чему удивиться.
Налетевший ветер раздул огонь в костре, закручивая его в испепеляющий вихрь; пламя подымалось все выше, становясь все жарче. Она задыхалась от зловония, жар костра обжигал, и ей пришлось прикрыть лицо руками и смотреть в щель между пальцев. Тел не было видно, все поглотил неистовый, яркий огненный вихрь.
Она с усилием поднялась на колени и подползла к Ашуру. Ухватилась за его ноги и, вцепившись в густую шерсть, подтянулась так, чтобы встать на ноги. Темный дым кольцами уходил в небо. Она крепко держалась за единорога, соединив руки вокруг его шеи, чтобы не упасть.
Все закончилось так же внезапно, как и началось. Ветер замер, вой затих. Только огонь продолжал гореть, пожирая плоть и кости. Он будет теперь гореть часами возможно, всю ночь до утра.
Она выплюнула песок, попавший в рот, вся дрожа. Ветры в степи были непредсказуемыми и зачастую опустошительными. Они налетали без предупреждения и незаметно рассеивались. Но никогда еще ей не доводилось видеть, чтобы ветер был такой силы и казался таким разумным!
Она пристально смотрела на погребальный костер. Ветер появился, выполнил то, что ей не удалось, и исчез. Было ли это ветром на самом деле, или это было дыхание одного из богов, благоволивших ей?
Она прикрыла рот и нос. Запах стал непереносим, и ее опять чуть не вырвало. Одним махом она оказалась на спине Ашура.
— Уходим! — скомандовала она, кашляя от дыма, преграждавшего ей путь. Она припала к уху единорога: — Во имя всех богов преисподней, уходим!
* * *
Она скакала долго, до самого вечера. Уходящее солнце закрывало землю занавесами ночи, и краски дня уступали место серому сумраку. Легкий ветер, обдувавший ее лицо, становился все прохладней. Но, несмотря на пронизывающие порывы ветра, глаза ее отчаянно слипались.
Она чуть было не сползла со спины единорога, но удержалась. Какой-то голос звучал в голове, призывая продолжить путь. «Твой сын несет зло и разрушения! — твердил он. — Скачи! Скачи!» Но силы ее иссякли. Веки отяжелели, нестерпимо хотелось спать. Руки и ноги налились свинцом. Она свалилась на землю, ударившись коленями и боками. Несколько валунов слева от нее были единственным укрытием; она свернулась калачиком среди них, прижав колени к груди.
У нее не оказалось плаща, чтобы согреться, но ей не пришлось долго мучиться. Почти мгновенно сон одолел ее.
Восход солнца постепенно пробудил Стужу. Все части ее тела отчаянно вопили от боли. Она даже испугалась, что не сможет пошевелиться. Все мышцы сопротивлялись, не желая сгибаться и разгибаться. Ноги, натертые о неоседланную спину Ашура, горели огнем. Бока были в ушибах и синяках, спина и плечи не гнулись, стянутые напряжением и усталостью. Грудь вздымалась, руки хрустели и трещали, когда она пыталась поднять их. Холод твердой земли пронизал ее до костей, все суставы окоченели.