Итак, гарнизон возвращен. Сидя глубоко под землей, она ничего не слышала. Какие еще перемены случились? И сколько же времени она провела в той яме, в полном одиночестве?
— Не могли бы вы дать мне воды? — вежливо попросила она.
Ее конвоиры ничего не ответили. Чего еще ждать от этих ничтожных солдафонов, языки которым даны лишь для того, чтобы запугивать и угрожать? Она облизала губы и мысленно прокляла их.
Они подошли к посту штаба. Один из ее конвоя выдвинулся вперед, энергично постучал в закрытую дверь и отступил назад. Дверь открылась внутрь, и Самидар успела разглядеть, как сверкнули доспехи, — там находились люди. После кратких препирательств, суть которых была ей не понятна, наружу быстро вышли двое мужчин.
Самидар пришла в ярость. Один из них, тот, что повыше, был тем самым ублюдком, что убил Кириги. Когда встретились их глаза, она почувствовала, как кровь прилила к ее щекам. Он не сделал ни жеста, ни один мускул не дрогнул на его лице, только взгляд был полон издевки.
Второй человек разглядывал ее, казалось, с крайним изумлением. Самидар его никогда прежде не видела, но, пока он ходил вокруг нее, потирая подбородок, она всем своим видом демонстрировала свое презрение. Краем глаза она следила за ним. По одежде определила, что он богат и знатен. Его мундир, поверх штанов из черного шелка, расшит золотом. Сапоги выделаны из лучшей кожи, из такой же сработаны пояс и перевязь, на которой висел искусно выкованный меч. Солнечный свет играл на рубиновом камне, украшавшем головку эфеса.
Мужчина в алой мантии, которую он перебросил через плечо, остановился прямо перед ней. Он явно моложе ее, но и далеко не юноша.
— Где твой сын, женщина? — мягко спросил он.
Она скрестила на груди руки и невозмутимо отвечала:
— Дайте мне воды. До сих пор ваше гостеприимство оставляло желать лучшего.
— У нее мерзкий язык, — прорычал убийца Кириги.
Допрашивавший ее человек прервал его коротким жестом.
— После того, как ответишь на мой вопрос, ты получишь самое лучшее вино в Дашрани.
— Просто воды, — ответила она. — Я не приму ничего другого от палачей, убивающих детей.
Великан осклабился точно так же, как тогда, когда вытащил свой клинок из тела ее младшего сына.
— Позвольте мне заняться этой непокорной шлюхой, и тогда…
Алая мантия взметнулась. Палец угрожающе нацелился.
— Заткни свой рот, Йорул, или проглоти язык.
Этот тон не терпел возражений. Йорул поклонился своему господину, пряча сердитый взгляд, и не сказал ни слова.
Допрос продолжился.
— Женщина, ты знаешь, кто я?
Она наклонила голову вбок.
— Видела я таких, как ты, во многих странах, — вымолвила она наконец. — Этакие ублюдки благородных кровей, которые ставят себя выше всех, которые идут по трупам своих товарищей, чтобы заполучить еще немного власти или влияния, которые делают детей сиротами, а жен вдовами.