Последней она достала из сундука диадему из витого серебра. Металл потускнел от времени и забвения, но гладкий лунный камень, вставленный в диадему, сверкал все так же ярко. Много лет назад ее подарил один очень хороший друг. Самидар собрала свои волосы, пропустила всю их пышную массу сквозь диадему и установила ее на лбу. Она потрогал пальцами вставленный камень, вспомнив, как сильно он напоминал третий глаз, если смотреть на него при правильном свете или под нужным углом. Диадема — одно из самых дорогих ее сердцу сокровищ.
Она поднялась, морщась расправила затекшие ноги. Очень медленно, как будто исполняя обряд, женщина стянула с себя сырую тунику и развязала шнурки, что удерживали юбки вокруг талии. Они упали к ногам, и она перешагнула через них. Юбки ей больше не нужны, разве только для того, чтобы вытереть о них ноги. Наверное, она оставила грязные следы на полу, которые Тери придется убирать, и эта мысль заставила ее нахмуриться.
Наконец она сняла с себя украшенные камнями ремни, что носила все это время под туникой. У нее не было возможности сделать это с той самой ночи, когда она в последний раз танцевала в таверне. Очень осторожно отложила их в сторону, любуясь тем, как играет свет на драгоценных камнях и позолоченных нитях.
Самидар закрыла крышку своего сундука. Затем пристально посмотрела на затянутый ремнем узел у своих ног и наклонилась, чтобы наконец взять его в руки. Расстегнув ремень, она встряхнула сверток, расправляя его.
Ею овладело чувство, что время внезапно потекло вспять. Она натянула на себя штаны из тонкой серой кожи, потертые с внутренней стороны от езды верхом. Здесь же была туника с рукавами, ремень дважды обернулся вокруг талии, не давая ей распахнуться, а рукава плотно застегнулись у запястий. Туника тоже была серого цвета, но сделана из более мягкого полотна. Она вставила ноги в черные сапоги, которые больше двадцати лет никто не носил. Сапоги были тесноваты, но она знала, что они разносятся. Оставался еще плащ, а также пара перчаток — все из прекрасной серой кожи. Она заткнула перчатки за пояс и перекинула плащ через руку.
Самидар потянулась за мечом. На ножнах был свой ремень, и она надела его на бедра. После стольких лет ей казалось, что меч очень тяжел, она несколько раз поправляла его, пока не поняла, что этого не исправишь.
Она закрыла лицо руками, внезапно ощутив весь груз своих лет. Этот меч был сделан для нее человеком, который давно уже мертв. Друг, подаривший ей диадему, тоже умер. Одежда принадлежала кому-то другому, другой Самидар, женщине намного моложе и неистовей.