А Сицилия, оливковая роща на склоне горы, старинные выбеленные итальянским солнцем дома с давно не крашенными ставнями, дворики и узкие улочки Палермо, старики, пьющие вино, наливая его из кувшина в простые стаканы, кудрявые черноглазые мальчики и женщины в чёрных платьях и платках – всё это возникает и рисуется в памяти потом, следом…
Даже первые запомнившиеся мне японские слова были слова «Хиросима» и «Нагасаки». Эти имена японских городов стали мне известны только по причине именно американских атомных бомб. Хиросима и Нагасаки! А не Фудзияма, Хонсю, Кусю, Хоккайдо и даже не суши, сашими или саке. Америка самым страшным образом ткнула пальцем в карту Японии и выделила названия двух городов, которые благодаря этому, а точнее, по этой жуткой причине теперь знают во всём мире, а иначе не знали бы нигде и никто, кроме самих японцев, редких знатоков или японистов.
А кстати, и жестокие японские якудза известны миру в основном по американским фильмам. В американском кино эти якудза тоже всё норовят заниматься своими кровавыми делами на фоне не своих японских, а американских небоскрёбов. Тесно им, что ли, на своих маленьких островах?
И можно почти не сомневаться, что продюсером голливудского фильма про якудза, итальянскую или русскую мафию, про непростую жизнь китайского квартала в каком-нибудь большом американском городе, про разборки выходцев из Мексики или Пуэрто-Рико с ребятами из Гарлема. Так вот, продюсером такого фильма почти наверняка будет человек с фамилией Ковальский.
Да! Я уверен, мы смотрим американское кино не так, как его смотрят американцы.
Мы и они смотрим одно и то же кино, а видим совершенно разные вещи.
Помню, однажды мне в руки попала книга: «Китайская пейзажная поэзия XVII–XIX веков». Я стал её читать, и мне сначала понравилось, хотя меня сразу несколько раздражали циферки и звёздочки возле слов почти в каждой строчке стихотворений. Это были сноски, ссылки и указания на уточняющие и объясняющие правильные значения слов справки, которые находились в конце книги. Эти справки и уточнения занимали добрую треть книги. То есть нужно было беспрерывно отрываться от чтения стихотворений и листать книгу в поисках правильных значений.
Помню, я прочёл какое-то короткое и красивое стихотворение про сосну на скале и про старого мудреца, который сидит под этой сосной и пьёт вино, опустив в чашу лепестки хризантемы. Печальная и красивая вырисовывалась картина. Но в тексте стихотворения фигурировало несколько циферок, я решил поинтересоваться, что же может в таком простом стихотворении быть кому-то непонятным и что тут нужно расшифровывать и уточнять.