— Капитан сказал мне, что желает ужинать вместе с вами, — сообщила она.
— С большим удовольствием, — ответила я, собрав в кулак остатки собственного достоинства. — Рада, что ему стало получше.
— Не уверена, что ему лучше, но он не слушает ничьих советов. Остается лишь надеяться, что вы постараетесь его не тревожить. Эта… китаянка… придет за вами, когда все будет готово.
То, как она выделила голосом слово "китаянка", показало, насколько она презирает Лиен.
Сибилла Маклин повернулась так резко, что складки пышных юбок свистнули, и оставила меня одну. Я закрыла дверь в коридор и заперлась на задвижку. Приглашение капитана принесло мне, как ни странно, облегчение. Он, видимо, оказался в этом доме единственным, кому я хоть немножко была по душе. Гораздо приятнее ужинать с ним, чем внизу, за одним столом с Сибиллой Маклин и ее сыном.
Я немного постояла и послушала у двери Лорел. Оттуда не раздавалось ни звука. Невзирая на укус, мне было жалко девочку. Очевидно, она никогда не знала любви и нежного обращения, и это показалось мне вполне естественным после знакомства с ее отцом и бабкой. Мне очень хотелось бы так же махнуть рукой на ее слова о том, что я дочь убийцы, как и на всю остальную болтовню, но, как ни глупо это выглядело, они меня задели. На свой лад я понимала, как должна себя чувствовать маленькая, беспомощная девочка, живущая в атмосфере неодобрения и нелюбви. Чего еще ждать от нее, как не ответного удара по тем, кого она принимает за своих врагов. Даже мне, хотя я гораздо старше, впору было вести себя поспокойнее. Я, конечно, никого не покусала, но с отвратительной мстительностью старалась ответить собеседнику уколом на укол, что было совсем не в моем характере. И, что самое скверное, я ничуть не жалела об этом.
Я уселась в качалку и, плавно покачиваясь, постаралась успокоить возмущенные чувства. За домом снова лаял пес — должно быть, там была его конура. Значит, они с хозяином вернулись домой.
Вот уж два сапога — пара! Черный Шотландец и черный пес Люцифер! Оба громадные и со скверным характером. У обоих в глазах светится готовность вцепиться в глотку. Оба несут в себе то мужское начало, которое заставляет меня только содрогаться от ужаса. Мой отец, несмотря на то, что уже в молодости стал капитаном, то есть жил трудной жизнью моряка, дома был человеком мягким и нежным. Со мной он был бесконечно терпелив и ласков. Если я капризничала, требуя, чтобы все было по-моему, он прощал мне и это. Даже капитан Обадия — пусть теперь от него осталась лишь тень могучего человека, каким он некогда был, пусть он способен резко схватить меня за руку, пытаясь принудить поступить, как ему нужно, — даже он питает ко мне какие-то теплые чувства. Но ни Броку Маклину, ни этому его черному псу сроду неведомо, что такое любовь. Разве что друг к другу. Поразительно, как это капитан решил, что сможет заставить меня вступить в брак с подобным человеком.