Я сказала Прайотту, что рассчитываю на его помощь в завтрашнем побеге. Но сейчас мне нужно было вернуться в капитанскую «рубку», невзирая на то, хочет ли миссис Маклин меня там видеть или нет. Ян проводил меня до дверей и, пока я поднималась по лестнице, смотрел мне вслед.
Я постучала, и дверь почти сразу же открылась. Увидев меня, миссис Маклин покачала головой и приложила палец к губам.
— Вы ничем не сможете помочь. Он пережил страшное потрясение. Если выживет, то только чудом. Пожалуйста, идите к себе и не возвращайтесь, пока вас не позовут.
Мне в голову закралась мысль, что меня выпроваживают вопреки желанию капитана, но я не посмела перечить. Миссис Маклин и так уже открыто меня ненавидела. Я молча повернулась и отправилась в свою комнату. Воздух здесь был сырой и холодный, камин не топлен. Мне не хотелось возиться с огнем, и я решила сразу же лечь в постель. День выдался длинным и утомительным, и не столько из-за долгого путешествия, сколько из-за обилия впечатлений и переживаний. Я снова заперла дверь на задвижку, хотя сама не знала, чего опасаюсь. Поискав глазами на туалетном столике, я убедилась, что ключ от двери в комнату Лорел исчез. Оттуда не доносилось ни звука, поэтому я повернула ручку. Дверь была заперта — наверное, с другой стороны. Мне было все равно. Уж этой-то несчастной, странной девочки я не боялась.
Я быстро разделась и натянула через голову фланелевую ночную рубашку. Безобразный рубец, оставшийся у меня на левом плече с младенческого возраста, болел и, казалось, горел. Он всегда напоминал о себе после нервного дня. Я рассеянно потрогала плечо. Наш семейный доктор объяснил мне, что эта боль — исключительно плод моей фантазии и что след увечья, полученного грудным младенцем, по прошествии стольких лет болеть никак не может. Тем не менее руку жгло как огнем.
Прежде чем лечь, я немного постояла у окна, глядя на тот же сад, куда выходили окна капитана. Из окон старого крыла падал на траву свет. Бородатая физиономия больше не появлялась, собака умолкла; среди теней не было ни ветерка, ни движения.
Мыс из окна, выходившего в сад, виден не был, не видела я и старый маяк. Но по ту сторону гавани поблескивал огонь нового маяка. Он то подсвечивал небо, то погружал мир в темноту. Я знала, что не засну, если в окне будут постоянно мигать вспышки, поэтому задернула занавески поплотнее. Потом пробежала по голому полу к яркому овальному лоскутному коврику, который немного согрел мне ноги. Еще секунда — и, дрожа на холодных простынях, я уже натягивала на себя одеяло.