Я знала, что ее воображение превратило неуклюжий китобоец в грациозный клипер, и понимала, почему она так зачарована. Глядя на голые мачты, я так и видела, как вздымаются над нами туго надутые белые паруса и мы с попутным ветром идем по гордому океану. Я слышала поскрипыванье рей и такелажа, и корабль летел на полной скорости. Все эти картины отец когда-то рисовал так живо, что мне иногда казалось, будто это не он, а я сама бороздила моря на прекрасном клипере.
— Эй, капитан, матросы в команду не надобны? — крикнула я Лорел.
Она едва не улыбнулась мне, но тут же надула губы и нахмурилась.
— Не нужны мне тут всякие сухопутные крысы, — отрезала девочка. — А уж вы — особенно! — Она прекратила игру. — Я-то думала, что вы уедете домой.
Значит, ей ничего не сказали. Это напрасно, подумала я, но не мне же, в самом деле, сообщать ей мрачную новость о женитьбе отца,
— А кто это тебе сейчас подпевал? — спросила я, уклонившись от обсуждения темы моего отъезда.
Лорел повернула голову и посмотрела мне в глаза. Ветер перепутал ее распущенные волосы и хлестал ими по лицу, платье на ней было грязноватое и неаккуратно застегнутое, подол украшала свежая прореха. Все говорило о том, что одевается она сама, без всякого присмотра со стороны взрослых. На лице девочки была написана неприязнь, и мне показалось, что она не ответит, но тут ей что-то пришло в голову и детские губы раздвинулись в хитроватой усмешке.
— Привидение, — ответила она. — На этом корабле живет призрак старого капитана-китобоя, мы с ним очень дружим. Когда я поднимаюсь на борт, мы весело болтаем и вместе поем. У него страшная черная борода, и вы ужасно испугаетесь, когда повстречаетесь с ним. Ему очень не нравится, когда чужие на борту, вот. Если не хотите, чтобы он вас сцапал — берите ноги в руки и скорее восвояси!
Я посмотрела на нее серьезно, потому что хорошо запомнила человека со страшной черной бородой.
— А этот твой призрак, случайно, не лысый?
Она снова удивилась, даже забыла нахмуриться.
— Лысый. А вы откуда знаете?
Я повернулась и быстро зашагала по слегка наклонной палубе к салотопке. Здесь стояла каменная печь, в которую был вмазан чугунный котел. Под ним можно было разводить огонь. Именно здесь вытапливали жир из огромных кусков китовых туш. Мой отец как-то ходил юнгой на китобойном судне. Он говорил, что охота на кита была занятием увлекательным, но он ненавидел, когда наступало время кромсать на куски китовую тушу и переваливать ее на борт. Его тошнило от запаха и вида скользкой от крови палубы. Ходить по морям под парусом означало для него нечто большее, чем участие в подобной бойне.