Оружие я узнал. Алебарда принадлежала мне.
— Ну и как? — До чего же у него противный голос. — Получил?
Виски кольнуло отзвуками схлынувшей боли.
— Это все? Больше ничего не приказали передать?
— Не торопись, братец. Пожалеешь.
— Родяне провели ритуал, — не оставлял я попыток внести хоть какую-то ясность в увиденное. — Послание о нем?
— Дурак! — Дух злобно сплюнул на пол и принялся непристойно ругаться.
В конце концов повторяющиеся оскорбления мне надоели. Справедливости ради надо сказать, что пришелец вел себя относительно прилично и даже выражения подбирал не слишком обидные. Обычно рассерженные духи ведут себя менее деликатно, не стесняясь высказать обуревающие их эмоции с использованием всей своей нечеловеческой фантазии.
— Сам уйдешь или помочь? — произнес я, когда поток красноречия наконец иссяк.
Сущность затихла, ее носитель нелепо согнулся в гротескном поклоне. На лице его проступило настоящее страдание, болезненное желание быть услышанным и понятым. Он отчаянно пытался донести что-то важное, пытался, но не мог. Ему плохо здесь, внезапно понял я, чуждая энергетика нашего мира мешает ему.
В тот же миг дух исчез. Не понадобились ухищрения, сложные обряды изгнания, борьба с переменным успехом за крошечные кусочки захваченного сознания. Пришелец ушел тихо, освободив порабощенное тело и оставив меня в полной растерянности. В голове по-прежнему теснились непонятные образы, слишком сложные для моего понимания части пророчества упорно не желали собраться воедино.
Харченко, все это время простоявший возле двери, тактично откашлялся:
— Виктор Андреевич! С вами все в порядке?
— Да. — Что мне еще оставалось ответить? — Все хорошо.
Призрак внимательно выслушал мой рассказ, не меняя выражения лица и даже не шевелясь. Полная сосредоточенность. Я приехал к нему один, оставив на попечение Харченко еще не до конца пришедшего в себя Виноградова. Парню потребуется день или два на полную реабилитацию, пусть немного отдохнет. Мне же было необходимо срочно переговорить с Фроловым — обсудить, во что мы вляпались на сей раз.
— Иногда иметь слишком длинный нос становится вредно. — Якобы стареющий шпион наконец озвучил свои мысли. — Остался бы ты простым офисным служащим, сидел бы сейчас за компом, резался в «косынку» и горя не знал.
— Не получится. Я, как Буратино, обречен обманывать Алис и искать золотой ключик. Иной образ жизни для меня уже неприемлем.
— О, Буратино! — Фролов восторженно закатил глаза к потолку и, вскочив на ноги, принялся расхаживать по кабинету. — Буратино, к твоему сведению, фигура мессианская, сопоставимая с личностями величайших подвижников. Непорочное зачатие, воскрешение после смерти — ты же помнишь, как его топили, а он всплывал? Тут тебе и поиски рая для избранных праведников, символизируемого таинственной дверью в каморке Папы Карло, сиречь Творца-Вседержителя. Золотой ключик, то есть высшее откровение, в конце долгого духовного пути достается именно ему, а не грешнику-Карабасу…