Через девять месяцев после пожара меня разбудил голос отца, говорившего по телефону. Было около шести утра.
Я спустился вниз. Отец стоял в пижаме. Его волосы были всклокочены.
— Что случилось? — спросил я.
Отец обнял меня за плечи:
— Лэмб, иди к себе. Хорошо?
— Но что случилось?
— Это с мамой.
— Что?.. — Я кинулся наверх. Отец схватил меня:
— Нет, Лэмб. Оставайся в своей комнате.
— Я хочу ее видеть.
— Нет. Это не…
Я стал пинать и колотить его. Он прижал меня к себе. Я завизжал.
— Лэмб! — вскрикнул он.
Я вцепился ему в лицо.
— Отпусти меня! — закричал я. — Я хочу видеть маму. — Я вонзил ногти ему в руки и расцарапал кожу. Показалась кровь. Его хватка ослабла, и я помчался наверх.
Мама лежала в постели. С закрытыми глазами. Изо рта у нее текла слюна, лицо было очень бледным.
— Не могу ее разбудить, — тихо произнес отец за моей спиной. — Наверное, это таблетки. Я вызвал "скорую помощь".
— Она умирает? — спросил я.
— Не знаю, — сказал отец.
Приехала «скорая» и увезла маму. Отец сказал, чтобы я ждал дома.
Я оделся и пошел в мамину комнату. Уже несколько месяцев она принимала снотворное. Она бросила работу и все время проводила у телевизора. Мы с отцом ничего не могли поделать. Иногда она начинала говорить о пожаре и горящем человеке — какой у него был розовый рот и белые зубы и как он непрерывно кричал, — но говорила спокойно, бесстрастно, словно о чем-то нереальном.
На этот раз она приняла слишком много таблеток. Врачи "скорой помощи", осмотрев ее, покачали головами и не стали торопиться.
Вернулся отец. Сел на кухне. Под глазами у него были темные круги.
Я налил ему чаю.
Мы молча сидели друг против друга. Отец пил чай, а я смотрел на него. Потом я спросил:
— Она умерла?
— Да, — сказал отец, и вновь наступила тишина.
— Она их специально приняла? — спросил я.
— Конечно, нет, — ответил отец. — Она бы не стала этого делать. Ни за что. Это несчастный случай. Она бы так с нами не поступила. Бросить нас вот так… Разве она могла, Лэмб? Могла такое сделать?
Лиз говорит мне:
— Я никак не поверю, что ты мог это сделать. Вот и все. Ударить меня. Как ты мог? Мне казалось, я все про тебя знаю. Никогда бы не подумала, что ты можешь быть таким жестоким. Ты ударил меня, ударил до крови. Это не тот человек, которого я люблю. Не тот человек, с которым я живу. Я не знаю, что тобой двигало. Разве тебе не понятно? Это не ты, каким я тебя знаю. Это меня ужасает.
Через несколько дней после убийства кошки я вернулся в школу. В тот день миссис Хеллер снова была там и рассказывала об Освенциме. Потом меня вызвали в кабинет директора. Там сидела миссис Хеллер.