Таким образом, подполковник Занадворов считал, что до границы он может идти спокойно, почти без риска встретить какую-то вооруженную группу. Тем не менее это вовсе не означало, что Сергей Палыч готов был позволить себе или кому-то из своих офицеров расслабление и пренебрежение мерами предосторожности. Пульсирующее включение фонарей ведущими было самым крупным нарушением, притом что мелких не было вообще. Точно так же, как раньше, шло охранение впереди и позади группы. Точно так же, как раньше, снайпер, старший лейтенант Шумаков, временами останавливался на два десятка секунд, чтобы в прицел с тепловизором бегло осмотреть склоны гор. Точно так же, как раньше, каждый из офицеров был готов залечь и поднять оружие в любую секунду.
Так перед высоким перевалом и вошли в серый рассвет, который уже через полчаса, когда миновали перевал, превратился в яркий и слегка суровый, не слишком красочный восход. Солнце выкатилось из-за вершин яркое и красочное, но горы, которые оно осветило, в ожидании снега уже посуровели и помрачнели. И тем не менее от вида этих гор дух захватывало, хотелось раскинуть руки, чтобы дышалось легче. Но чувств своих никто не проявлял. Шли, как и прежде, соблюдая походный строй и дистанцию. Только старший лейтенант Шумаков прильнул к прицелу, чтобы сверху посмотреть вдаль, уже без включенного тепловизора. Что он там высматривал, Занадворову было непонятно; внешне снайпер выполнял свою обычную работу, и этого было достаточно. Но подполковник и сам бы, будь у него такой мощный прицел, полюбовался бы окрестными горами. Бинокль подобного ощущения не дает…
* * *
День прошел в маршруте, когда пейзаж сменяется пейзажем, и множество красивых картин сливается в одну, которая кажется уже не сильно впечатляющей. В середине дня останавливались на привал, во время которого пообедали и наложили на ногу подполковнику грузинской разведки свежую повязку. Старые окровавленные бинты, не желая оставлять следов, закопали среди камней. Рана успешно заживала, несмотря на то что ноге пришлось поработать, но швы санинструктором «краповых» были наложены профессионально, да и повязка делалась спецназовцами ГРУ, знающими толк в ранениях. А мягкие мышечные ткани при ранении навылет заживают достаточно быстро. И нагрузка при таких ранениях, как считали сами спецназовцы, вопреки мнению врачей, сказывалась только благоприятно, оживляя поврежденные мышцы усиленным кровопотоком и кровообменом. Сам Элизабар Мелашвили был бы рад не прислушиваться к рекомендациям спецназовцев, тем не менее вынужден был бороться с собственным нежеланием идти и подчиняться общей необходимости. Уколы промедола притупляли боль, и к обеду Мелашвили уже полностью втянулся в темп движения.