Я рухнула на кровать, ноги не держали меня.
— О. — Мой голос был похож на тихий шепот. — Джафримель…
Он осторожно наклонился, его пальцы, нежные и изящные, скользнули под мои волосы, что бы застегнуть ожерелье и вернуть его на знакомую дугу под моими ключицами. Пока он это делал, то даже немного нахмурился – вид полной концентрации, который вызвал во мне угрызения совести. Волосы упали ему на глаза, и его вид напомнил мне мальчика на первых академических танцах, только букетик приколоть.
— Я не думаю, — сказал он, его пальцы задержались на моей щеке, — что смогу до конца тебя понять. Извини.
Мое сердце заболело. Это была настоящая, физическая, острая боль.
— Джаф… все нормально. Действительно. Я… спасибо тебе.
«Спасибо тебе. Это все, что я смогла придумать, два маленьких глупых слова. Черт тебя побери, Дэнни, почему ты никогда не можешь сказать то, что думаешь?»
Я поймала его руки, задержала, когда он посмотрел на меня.
— Прости, что не могу быть… лучше.
«Лучше? Прости, что не могу быть никем иным, только невероятной стервой. Я тебя не заслуживаю. Я люблю тебя».
— Ты именно такая, какой должна быть, хедайра. Я не смог бы изменить тебя. — Он нежно разжал мои руки и отпустил, зашагал по комнате и принял знакомую стройную форму.
— А я не смогла бы изменить тебя. — Слова выпорхнули из меня, и повисшая между нами тишина, когда наши взгляды встретились, было худшим, чего я заслужила.
Он должным образом передал мне меч, как это делал Йедо – рукоятью вперед и изящным, почтительным поклоном. Я приняла небольшую ношу и сразу почувствовала себя прежней.
— Самое странное, что твой меч, кажется, не был затронут огнем.
— Йедо дал мне его.
«Может он дал мне меч, который может убить демона? Я безусловно на это надеюсь, скоро он мне понадобится».
— Джаф, реактивный огонь. Как ты…
— Я из разряда огненных созданий, — напомнил он мне. — Ни один огонь не может навредить мне, даже пламя от человеческого разрыва атомов. Сталь, дерево, свинец, огонь – ничто из этого не сможет даже немного навредить мне. — Он сцепил руки за спиной.
«Хотела бы я об этом знать».
— Самое время рассказывать мне об этом. — Острая вина, я уже не надеюсь, что она когда-нибудь ослабнет. Я наконец-то почувствовала, словно мы поняли друг друга. Я не любила нападать на него, мне это не нравилось.
— Я говорил, что не буду волновать тебя по мелочам; я считаю это мелочью. — Он задумчиво помолчал. — Я подумал, разговор об этом заставит тебя волноваться. Если от знания таких вещей тебе станет легче, я расскажу тебе.
Если бы он запрыгнул на комод и заявил о своем намерении утопить в Старой Дели незарегистрированную, полу оплачиваемую секс-ведьму, то я удивилась бы не меньше.