— Значит, я просто богатырь, — хмыкнул Славка, — и всё. Пожрали? Собирайтесь, а то так никогда до этого города не доберёмся.
…Уже смеркалось, но, как назло, лес как раз шёл чащобный, в таком устраивать ночлег опасно. Нужно хорошо поработать топором, чтобы расчистить более-менее безопасное пространство. Но кому охота этим заниматься после целого дня верховой езды?
Когда в лиловых сумерках мелькнул огонёк, Клим в первую секунду подумал — мерещится от усталости.
— Смотри, огонёк, — нарушил тишину удивлённый голос его молодого товарища. Путешественники, не прибавляя аллюра, осторожно подъехали ближе. В высоком частоколе было прорезано небольшое окошко, из которого выбивался дрожащий свет костра.
— Что делать будем? — прямо в ухо шепнул Весняк.
Пока Клим размышлял, из темноты послышался спокойный мужской голос: "Коли честные люди, не прячьтесь, яко тати. Мы мирные служители Господа нашего, вреда никому не чиним. Можем дать приют, коли есть в том нужда".
— Спасибо на добром слове, — отозвался Клим, решив, что, коли уж их обнаружили, проще отозваться, — мы тоже мирные люди, путешествуем по своей надобности. За приют спасибо, не откажемся.
Заскрипели, отворяясь, тяжёлые ворота. В свете большого костра им навстречу спокойно вышел высокий бородатый мужик в синей монашеской рясе. Он поклонился и продолжил: "Наш мирный орден рад оказать помощь ближним. Входите с миром". Ведя коней в поводу, путешественники вошли в широкий двор.
Посередине его горел костёр. По всему периметру внутреннего пространства тянулись какие-то клетушки, занавешенные пологами. Они с любопытством огляделись — куда же их занесло на сей раз? В глубине большого двора стоял небольшой дом.
Впустивший их выглядел лет на сорок. Широкие плечи, длинные волосы, окладистая рыжеватая борода. Светлые глаза спокойно рассматривали гостей. Он был одет в рясу тёмно-синего цвета, подпоясанную простой верёвкой. На поясе висел здоровенный нож в грубых берестяных ножнах.
— Братья живут в кельях, — он широким жестом обвёл двор, имея в виду упомянутые клетушки, — тот дом для гостей и общих радений. Позволено ли мне спросить — может, есть среди Вас христиане?
Слава носил на шее крестик, хотя и не мог сказать, что очень уж верит. Но сейчас он почувствовал, что ему почему-то не хочется признаваться, что он христианин. Не придав значения этому странному чувству, он спокойно ответил: "Я христианин". Монах удивлённо приподнял брови, но, правильно истолковав молчание спутников Клима, любезно сказал: "Наш орден не отказывает в помощи никому. Но мне отрадно неожиданно узреть брата по вере. Как зовут тебя в миру, брат, и какое имя дано тебе при крещении?"