Каков он был, этот инок из Андроникова монастыря? Все ли он сделал, что мог, что хотел, о чем думал?
И о чем думают в «Троице» его неземные юноши? Большая загадка кроется в этом...
Во дворе было свежо. В дом возвращаться не хотелось. Агафена Егоровна принесла шерстяную куртку и набросила мужу на плечи. Он сидел на скамейке, с лицом взволнованным, отрешенным. Она знала — в такие минуты Михаила Михайловича отвлекать нельзя. Он злился. И говорил:
— Ты вторглась в мой творческий процесс!
Между тем грек Костя уже около часа томился на кухне, терпеливо ожидая возможности переговорить с профессором. Наконец Сковородников спросил жену:
— Чего вздыхаешь?
— Тревожно, — призналась Агафена Егоровна.
— Я все больше убеждаюсь в том, что в жизни человеку всего отпущено поровну. И если он живет долгую жизнь, то непременно познает и славу, и радость, и позор, и горе. Так и хочется пойти и записать: счастливые, удачливые люди, не забывайте умереть вовремя.
Агафена Егоровна возразила робко, но убежденно:
— Не согласна я. Жизнь, она хоть и печальная, а все жизнь. Смерть что? Сам же ты говоришь, что того света нет.
— Было бы слишком большой удачей для всех живущих на земле, если бы я ошибался.
— На земле все живут по-разному. Вон эскимосы из шкур не вылазят, тогда как африканцы снега не видывали.
— Так-то оно так. И все же живут одинаково. — По тону его слов Агафена Егоровна поняла, что муж подвел черту и продолжать разговор непозволительно.
Она решилась сказать о греке:
— Михаил Михайлович, этот Костя настоятельно хочет тебя видеть.
— Зови.
Способность ходить неслышно едва ли была у Андриадиса врожденной. Возможно, он усвоил ее в ранней юности, когда стал помогать отцу и братьям — контрабандистам по призванию и по рождению. Потом, поселившись в Лазаревском, Костя вел «дела» самостоятельно. Но восемь лет назад в перестрелке с порубежной охраной он получил пулю в грудь. Истекающего кровью грека подобрал профессор Сковородников, который ехал в экипаже из Туапсе. Узнав, что власти разыскивают раненого контрабандиста, Сковородников не выдал Костю. Наоборот, пригласил знакомого хирурга. Тот извлек из грека пулю. После чего Андриадис все три летние месяца пролежал в доме профессора... С тех пор он стал другом семьи Сковородниковых.
— В чем дело, Костя? — спросил Михаил Михайлович.
— Есть хорошая возможность, профессор.
— Хорошая?
— И не просто хорошая.
Сковородников поднял взгляд на Костю. Грек молчал.
— Какая же еще?
— Последняя возможность, профессор! Ровно через сутки, завтра после обеда, мой тесть поедет с лошадьми в аул. Я договорился. Он возьмет вас с собой. Я думаю, на несколько дней вам лучше уйти в горы.