— А вдруг Бреш ошибся? Я должен знать наверняка, — сказал Луи. — Пойдем в кармелитскую церковь, скоро вечерняя служба.
Монастырь был в нескольких шагах. Церковь имела портик в пять туазов шириной, который открывался на Гранд-Рю. Они вошли. Неф был поперечным, то есть находился под прямым углом к хорам. Вероятно, было еще рано, церковь оказалась пуста. Они пересекли неф и дошли до больших яслей, установленных к Рождеству, а затем направились в прилегающую внутреннюю галерею. Она была двухэтажной, с парными мраморными колоннами на первом этаже, поддерживающими аркады.
Луи заметил двух монахов, которые вели негромкий разговор, и подошел к ним.
— Отец мой, — обратился он к более пожилому, устремившему на него вопросительный взор, — я в вашем городе только проездом, но хотел бы сделать пожертвование вашей церкви, для ваших бедняков.
— От имени наших прихожан благодарю вас, сын мой.
Луи вручил ему четыре золотых экю с солнцем и добавил:
— Я католик, искренне почитающий Деву Марию, отец мой. Живу недалеко отсюда, у мадам д'Астарак, которая, увы, хоть из моей семьи, но приняла гугенотскую веру. В обмен на этот дар помолитесь за спасение ее души.
— Изабо де Кастельбажак могла бы стать святой женщиной, если бы покаялась, наконец, в своих заблуждениях, — сурово ответил священник. — Однако я вознесу молитву, чтобы Господь наш просветил ее.
— В Париже мне довелось встретиться с ее братом, — вставил Луи.
Второй монах поморщился:
— Луи д'Астарак, виконт де Фонтрай и маркиз де Мартан! Мы здесь его совсем не видим. Этот человек не верит ни во что! Любая религия для него враг, а не утешение. Но не отец его в том виноват. Барон де Фонтрай, сенешаль Арманьяка, братья его и сестры были протестантами, однако в 1618 году супруга его Маргарита де Монтескье и ее сестра обратились в католичество. Сенешаль сделал то же спустя несколько дней. Увы, сын Астарака отказался отречься. Две его сестры какое-то время колебались, затем Изабо вышла замуж за гугенота и укрепилась в своей ложной вере.
— Я знаю, отец мой, все это весьма печально. Помолитесь же за ее спасение.
Луи осенил себя крестом, еще раз поклонился и вновь вошел в церковь. Гофреди по-прежнему неотступно следовал за ним.
Теперь, когда первый шок прошел, Луи обдумывал последствия этого открытия.
Итак, Юг де Лион заманил его в ловушку! Секретарь Мазарини всегда был сообщником маркиза де Фонтрая! Он подло изменил своему господину и благодетелю! Означало ли это, что Луиза Муайон и ее братья также служили маркизу? Очень вероятно… Вместе с тем она, без всякого сомнения, спасла жизнь и ему и Гастону. Стало быть, она могла и не знать о предательстве Юга де Лиона.