Они выехали очень быстро. Гастон и Гофреди оставили своих лошадей в Шатле и уселись в карету. Пятеро лучников на лошадях составляли эскорт.
Свой экипаж они остановили перед улицей Ра. Гофреди повел отряд к портику, расположенному рядом с медицинской школой.
Гастон оставил двух лучников во дворе, затем проверил, нет ли другого выхода, отправив еще двоих на второй этаж. Сам он, Гофреди, Ла Гут и пятый лучник поднялись на третий по деревянной лестнице, бегущей по фасаду.
Они постучали в первую квартиру. Открыл им дородный мужчина лет пятидесяти, в домашнем халате. Он явно испугался при виде лучников Гран-Шатле.
Гофреди никогда не видел Гийома Шантлу. Но он помнил описание, сделанное Луи: очень высокий, худой, лицо в оспинах. Стоявший перед ними человек ничуть не походил на него.
Гастон, Гофреди и Ла Гут вошли, не спрашивая разрешения. Лучник остался следить за коридором.
— Вы Гийом Шантлу? — сурово осведомился Гастон.
— Нет, это мой сосед, мсье.
— Проводите нас. Я комиссар округа Сен-Жермен-л'Оксеруа.
Дородный мужчина сглотнул слюну и понимающе улыбнулся.
Они вышли, и сосед Шантлу привел их к третьей от себя двери.
— Вот здесь, мсье комиссар.
Гастон постучал.
— Что вам нужно? — послышался голос.
— У меня важное послание от мсье Россиньоля, — заявил Гастон.
Скрипнул засов, и дверь открылась. На пороге стоял высокий худой человек с лицом, изъеденным оспой.
— Это он, — сказал Гофреди.
— Именем короля, вы арестованы, — произнес Гастон, вытянув вперед белый жезл — полицейские использовали его как символ законности своих действий.
Оба лучника тут же надели наручники на запястья шпиона, который настолько перепугался, что даже не подумал протестовать.
Они увели его без особых церемоний и посадили в карету, оставив под присмотром других лучников.
Гастон решил взять с собой Ла Гута и Гофреди. Им оставалось сделать еще одно — выполнить обещание, хоть и данное скрепя сердце.
Они направились на площадь Мобер и вскоре увидели деревянную вывеску в форме книги, где была нарисована волчица, вскармливающая двоих детей.
Оставив книготорговца связанным в лавке, Гастон тщательно закрыл ставнями окно с матовым стеклом и запер дверь.
Достав ключ, взятый у Бреша, он повернул его в замке и вошел. Гофреди распахнул ставни, и в лавке стало чуть светлее. Здесь царил страшный холод.
Книготорговец был по-прежнему связан, лицо и руки у него побелели, словно вымазанные известью.
Гастон разрезал путы. Бреш-Морфи остался лежать, словно оцепенев. Его била мелкая дрожь.
— Мсье де Бреш, я сдержал слово, — объявил Гастон. — Мы освободили мсье Фронсака. И теперь я хочу дать вам добрый совет. Покиньте Париж, покиньте Францию. Правосудие не станет преследовать вас, но найдутся люди, которым очень захочется свести с вами счеты.