— Ты думаешь, он не лжет? — спросил Луи. — Бреш утверждал обратное. Он заверил меня, что именно Шантлу повесил беднягу Мансье.
— Не важно! Я объяснил шифровальщику, что его повесят, предварительно отрубив кисти. Он разрыдался от ужаса. Тогда я предложил ему нашу сделку. Он признает, что убил Мансье сам, и не будет упоминать Бреша. Взамен я обещал, что добьюсь для него вечной ссылки на галеры. Он отказался, будучи убежден, что сможет защищаться, обвинив Бреша, и, очевидно, не поверив мне на слово. Тогда я отправился к мсье Мельяну. Именно поэтому я не смог прийти вчера. Генеральный прокурор уже встречался с Лионом и Сегье. Он обещал мне прислать выбранного им прокурора. Им оказался мсье Амио. Сегодня утром мы вместе пришли допрашивать Шантлу. Прокурор заявил, что в своем ходатайстве о возбуждении дела не станет упоминать Бреша и потребует самой страшной кары для Шантлу, если тот не примет предложенные условия. В конечном итоге шифровальщик согласился не привлекать к делу Бреша и признать, что он один убил Мансье.
Значит, с горечью подумал Луи, Шарль де Бреш, наиболее виновный из всех, не понесет никакого наказания и останется на свободе.
Лишь гораздо позднее, уже вернувшись в Мерси, он узнал, что Шантлу приговорили к пожизненной каторге. Трое разбойников, нанятых Шарлем де Брешем, были повешены на Гревской площади в конце января мэтром Жеаном Гийомом, исполнителем смертных приговоров превотства и виконства Парижских. Во время этого поучительного зрелища дочь палача Матюрина всегда срывала аплодисменты, цепляясь за ноги повешенных, чтобы ускорить их смерть.
Герцог де Гиз вернулся в Париж в феврале 1644 года, чтобы парламент мог вновь допросить его по поводу дуэли. Заключение королевских слуг[96] оказалось для него вполне благоприятным. Зато Мориса Колиньи решили арестовать: его сочли виновным, поскольку именно он бросил вызов.
Герцог вновь поселился в своем дворце. Ему, конечно же, рассказали о неприятном происшествии, случившемся в его отсутствие. Несмотря на это, де Гиз сохранил дружеские чувства к маркизу де Фонтраю. А вот дела Колиньи были совсем плохи. Гангрена поразила всю его руку, и он, отказавшись от ампутации, 21 мая скончался.
29 июля 1644 года Господь призвал к себе и папу Урбана VIII, Маффео Барберини. Его братьев и племянников изгнал из Рима Джованни Баттиста Памфили, ставший папой Иннокентием X.[97] К этому времени Ферранте Паллавичино был уже казнен в Авиньоне.
Луи вернулся в Мерси в пятницу, последовавшую за его освобождением из дворца Гизов. Карету сопровождали Гийом и Жак Бувье. Маркиза де Кастельбажак и мадам де Лепинас отбыли в Тулузу за два дня до этого. Покинули дом и мсье дю Валлон со своими мушкетерами. Пьер Фронсак посетил Главного казначея, чтобы предъявить дарованный Мазарини чек, и ему тут же выплатили всю сумму в серебряных экю.