Через час, когда Мария принесла из столовой чашки, Катарина неожиданно спросила:
– Во сколько обычно домочадцы ложатся спать?
– Понятия не имею. Вроде Виолетта отправляется на боковую не позже одиннадцати, а Настя с Веркой могут полночи бодрствовать.
– Павел уехал?
– Только что. Кат, а давай ты сегодня останешься у меня с ночевкой, а? Ты не думай, у меня огромная кровать и туалет с ванной имеется. Домик для прислуги напоминает гостиничный номер люкс. Даже кухонька маленькая есть.
– Остаться не останусь, но до полуночи просижу точно.
– В смысле?
– Мне необходимо пробраться в столовую в полночь.
Гурову затрясло.
– Зачем?
– Узнаешь.
– Мне с тобой топать?
– Разумеется.
– Нет, не пойду.
– Значит, когда я бросаю все дела и мчусь к тебе на помощь – это нормально, а как сама прошу – ты в кусты?
– Объясни толком, для чего нам в столовую переться, да еще в полночь?
– Карлик сидел на стуле, и, по-моему, у него от колпака оторвался колокольчик. Он не заметил.
– Наверняка другие заметили, – лепетала Машка, которой ох как не улыбался ночной поход по темному особняку. – У Верки глаз как у орла, любую мелочь замечает. Уверена, колокольчик...
– Как у орла, говоришь? Неувязочка, подружка. Раз она в упор не видела самого гнома, то каким образом заметит крошечный колокольчик на полу?
Гурова сникла. Перемыв посуду, Мария кивнула в сторону коридорчика:
– Пошли ко мне, на сегодня я свои обязанности выполнила.
В комнатушке Марии подруги сканировали друг друга взглядом, не решаясь начать разговор. У каждой на душе остался неприятный осадок. В гнетущей тишине тиканье настенных часов казалось боем курантов. Наконец Машка промямлила:
– Без четверти. Ты еще не отказалась от идеи вернуться в особняк?
– Да будет тебе известно, Катарина Копейкина никогда не останавливается на полпути.
Подавив тяжелый вздох, Гурова умолкла.
В полночь они вышли на улицу. Снежок запорошил плиточные дорожки, и у Катки родилась новая идея.
– Машунь, остановись.
– Слава богу, передумала.
– Стой здесь, я сейчас.
– Ты куда?
– Не ори.
Копейкина понеслась к главному входу. Тусклый свет фонарей освещал дорогу от крыльца до ворот. Превратившись в один большой глаз, Катарина, опустив голову вниз, дотопала до калитки.
К Гуровой она приблизилась, не переставая цокать языком.
– Катка, я тебя убью!
– Все не так уж и мистично, Машутка. Следы нашего таинственного гнома-невидимки отчетливо проглядываются на заснеженной дорожке. Скажу больше – он покинул особняк Горбачевой.
– Да ну?
– Иди сама проверь. Маленькие ножки чапали к воротам совсем недавно – следы свежие.