По-моему, приятель, ты сам в это не веришь. По-моему, ты захочешь жить, даже если будет больно. Если ради этого тебе придется вернуть Мизери к жизни — ты на это пойдешь. По крайней мере попытаешься. Но сначала тебе придется иметь дело со мной… А мне не нравится твоя физиономия.
— Взаимно, — прохрипел Пол.
Он попробовал выглянуть в окно — там валил снег. Однако очень скоро он снова уставился на пишущую машинку — с отвращением, но и с вожделением, сам не понимая, в какой момент его настроение изменилось.
25
Пересадка в кресло оказалась менее болезненной процедурой, чем он предполагал, и это было хорошо, так как по прежнему опыту он знал, что потом боли будет достаточно.
Энни поставила поднос с ужином на бюро, затем подкатила кресло вплотную к кровати. Она помогла Полу сесть, вызвав приступ тупой боли в области поясницы; впрочем, боль быстро прошла — и наклонилась над ним, прижав его плечо к своей шее. На долю секунды он почувствовал биение ее пульса, и его лицо перекосила гримаса. Затем ее правая рука твердо обхватила его спину, а левая — ягодицы.
— Постарайтесь не двигать ногами, — попросила она и попросту столкнула его в кресло. Сделала она это так же легко, как если бы вставляла книгу на свободное место на книжной полке. Да, у нее есть сила. Даже при благоприятном стечении обстоятельств исход его схватки с ней был бы под вопросом. А в своем нынешнем состоянии он мало чем отличался от восковой куклы.
Она положила перед ним доску.
— Ну, видите, как хорошо? — осведомилась она и пошла к бюро за подносом.
— Энни!
— Слушаю.
— Не могли бы вы повернуть машинку клавиатурой к стене?
— Зачем вам это нужно, хотела бы я знать? — нахмурилась она.
Затем, чтобы она не ухмылялась мне всю ночь.
— Мой давний предрассудок. Я всегда поворачиваю машинку к стене, когда приступаю к книге, — ответил он и тут же оговорился:
— Точнее, каждый вечер, пока работаю над книгой.
— А-а, вроде того что ступишь на трещину на тротуаре — сломаешь хребет маме, — закивала она. — Никогда не наступаю на трещины, если только это возможно. — Она развернула машинку; пусть теперь та ухмыляется в голую стену. — Так лучше?
— Намного.
— Какой же вы дурачок, — сказала она и принялась кормить его.
26
Ему снилась Энни Уилкс при дворе какого-то арабского калифа из сказок. Она вызывала джиннов и ифритов из старинных сосудов, а потом летала на ковре-самолете. Когда она пролетала мимо него (волосы развевались у нее за спиной, а взгляд был ясный и мужественный, как у стоящего на мостике капитана ледокола), он увидел, что ковер весь бело-зеленый, как фон автомобильных номерных знаков штата Колорадо.