– Почему вы так упорно настаиваете, что все вышло совершенно случайно? Почему отрицаете заранее обдуманный план?
– Да хотя бы потому, что есть в этом преступлении какая-то непосредственность, простота, что ли, а это уж очень плохо вяжется с осторожностью.
– Может, просто какой-нибудь псих?..
– А в чем разница?
– Это опять она. Можно подумать, будто она в другой комнате.
– Между чем и чем?
– Между психом и нормальным, когда речь идет об убийстве. Она хотела спросить, как отличить, сумасшедший он или нет.
– Разница начинается после того, как преступление уже совершено. Можно сказать: у сумасшедшего не хватило бы терпения столько раз ходить до виадука и обратно. Сумасшедший, настоящий сумасшедший, был бы неспособен целые три ночи кряду действовать с такой поистине муравьиной педантичностью. С другой стороны, будь убийца сумасшедшим, он мог бы сохранить голову. Что и произошло на самом деле.
– Мне кажется, сумасшедший уже давным-давно как-то объявился, заговорил бы, что ли?
– Нет, вовсе не обязательно.
– А как по-вашему, допустил ли убийца хоть какую-то оплошность?
– Да. Без этого не обходится ни одно преступление. В данный момент это все, что я могу вам сказать.
– Так все-таки как по-вашему, он был сумасшедший или нет?
– Снова она. А я и забыл про этот вопрос.
– Откуда мне знать, мадам… Нам известно также, что убитая женщина, судя по всему, не была красавицей: плотного телосложения, коренастая, с широкими квадратными плечами. Что это была женщина физически сильная, этакая… рабочая лошадка.
– Женщина, привыкшая к физическому труду, так ведь?
– Да, пожалуй.
– Вы так говорите, будто по этому описанию можно кого-то узнать, но ведь это же просто глупо…
– Да тут, знаете ли, кто угодно подойдет.
– А вот то, что ее никак нельзя было назвать красоткой, какой, по-вашему, из этого следует вывод?
– А такой, что если кому-то могло прийти в голову, будто это убийство на почве ревности или любовной страсти, то, по-моему, он глубоко заблуждается.
– А что, неужели так никто до сих пор и не заявил в мэрию об исчезновении какой-нибудь женщины?
– Нет, никаких заявлений. Думаю, уже и не будет. Иначе уже давным-давно бы заявили. Сами подумайте, целую неделю все газеты только об этом и пишут – и хоть бы что! Нет, судя по всему, речь идет о женщине, у которой нет ни одного родственника или близкого друга, кого могло бы встревожить ее исчезновение.
– Или о женщине совсем одинокой?
– Одинокой? Но ведь где-то же она должна была жить. Если в многоквартирном доме, то консьержка сразу бы пришла и сообщила, что такая-то вот уже неделю как не кажет носа.