Зимин вскочил на ноги.
— А ты, Матвеич, запас пива сделал на утро?
— Полный холодильник.
— Вот что значит деловой человек!
* * *
Антон поднялся с постели и начал натягивать брюки. Рыжая бестия, как называл жену Никита Луговой, лениво потянулась на перине.
— А если, Антоша, тебя сегодня Лелька захочет? Смогешь? Я же из тебя, бедного, все высосала.
— Не захочет.
— Это почему же? Она баба страстная, по всему видно, у меня глаз наметанный. И как у тебя на меня сил хватает! Она небось с тебя не слезает. Так?
— Как видишь, хватает. Чего тебе до нее?
— Мне? Мне плевать. Она хорошо работает, большего и не надо. А ты хорошо трахаешься. Семейный подряд.
— Разница в том, что ты ей зарплату платишь, а мне нет.
Екатерина расхохоталась.
— Так я ей и плачу за десятерых. Думаешь, она стоит тех денег, что я ей плачу? Если хочешь, я тебя озолочу. Но только не наличными. Деньги тебе в руки я не дам, дорогуша. Ты же сбежишь. С тебя только скинь оковы, и упорхнешь, как птичка из клетки. Нет, Антошка, без тебя мне плохо будет. Не хочу тебя терять.
— Ладно. Пошел я. К друзьям обещал забежать.
— Иди, солнышко. Скоро увидимся. Долго я без тебя не могу.
Бартеньев спустился вниз, вышел на воздух и глубоко вздохнул. Домой надо еще заехать, душ принять. После встреч с Катей ему всегда хотелось смыть с себя ее липкий пот. Особенно сейчас, когда он собирался к Кузьме. Ему казалось, что от него воняет пороком и мерзостью.
Антон сел в машину и сорвался с места, как пришпоренный.
К Кузьме он приехал в восемь вечера. Он бывал у друга раз в неделю, иногда чаще. Приходил одетым с иголочки, каждый раз в новом костюме, благо от них шкафы ломились. Жена заботилась, дабы не ударить лицом в грязь перед своими друзьями. По собственной инициативе Антон надевал костюм, лишь собираясь в гости к Кузьме.
Кузьме Илларионовичу было пятьдесят, не старик еще. Остался он без правой руки и правой ступни. Работал в цеху по разделке рыбы. Мосток на галерее обломился, Кузьма рухнул прямо на конвейер и попал под ленточную пилу, угодил под ножи. Могло бы и пополам разрезать. Потом два месяца больничной койки, и гуляй! Пенсионных фондов в этих местах нет. Тут и бюллетени не оплачивают, и трудовых книжек не заводят. Частный капитал. Хозяин все решает.
Хозяин сжалился. Годом раньше у Кузьмы жена умерла от рака, и остался он с малолетней дочкой. Выделил ему хозяин пособие. Жить можно — цены смешные — но не очень-то шибко. Так, только чтобы концы не отдать.
Сейчас дочка школу заканчивала. Она-то и открыла дверь Антону.
— Здрасте, дядя Антон. Проходите.