В закусочную зашел Бартеньев. Они сели за столик у окна, а Валерий Павлович включил свой телевизор с единственным каналом, где шла детская передача.
— Читал статью? — спросил Зимин.
— Да. Неужели вам удалось в чем-то убедить Прошкина? Это правда?
— Делаю, что могу. Ты же этого хотел?
— Конечно. Надо воспользоваться любым шансом, даже самым безнадежным.
— Для очистки совести?
— Леля невиновна. Она пришла в полночь, пьяная, и легла спать. Я же не спал до утра и знаю точно, что она никуда не отлучалась.
— Твои принципы не действуют в Тихих Омутах. Они. похожи на упрямство барана или осла. Я бы назвал твое поведение синдромом несчастного счастья. Ты мазохист. Тебе нравится страдать?
Антон тоже решил перейти на «ты».
— Ты отказываешься помогать Леле?
— Как видишь, я работаю. На попятный идти поздно. Догадываешься, что я теперь и сам нахожусь в опасности. Горожане меня живьем сожрут, если опознают во мне защитника.
Антон положил ключи на стол.
— Живи у меня. Места хватит. Не буду мозолить тебе глаза. Поживу у одной подруги на даче.
— У Ольшанской?
Бартеньев удивился.
— Я обязан знать больше остальных, если веду дело об убийстве, — сказал Зимин.
— Знаешь так знаешь. Тогда вот что. Вопрос отвлеченный. Так или иначе, но не далек тот час, когда ты вернешься на континент к людям. Постарайся кое-что узнать. Это для нее, не для меня. Лет десять назад наш губернатор возглавлял управление по природным ресурсам края. Как это называется точно, я не знаю. Наш мэр был его заместителем и курировал экспедицию по поиску драгметаллов. В дальнейшем вся экспедиция погибла. И не в тайге, а в городе, по одиночке. Нужно установить название города и имена членов экспедиции. Они погибали вместе с семьями. Свидетелей нет. Сумеешь? Она очень хорошо заплатит.
— Это ее просьба? Она обо мне знает?
— Даже не слышала. Это моя инициатива. Но она в долгу не останется.
— Любопытная просьбочка. А почему ты решил, что я этим займусь?
— Потому, что ты по жизни истинный искатель приключений. Ни один нормальный человек, знающий порядки и ситуацию в этом городе, не взялся бы за защиту убийцы. Тем более что ты, так же как и майор, уверен в ее виновности.
— Ты не прав, Антон, я никогда не защищаю настоящих убийц. Я верю, что твоя жена мирно спала дома в ночь убийства. Другое дело, смогу ли я это доказать.
— Если не сможешь, я пойду к Прошкину и скажу, что Лугового убил я.
— Не сомневаюсь в этом. Такой оборот соответствует твоему синдрому. Но только Прошкин тебе не поверит. Даже если ты сумеешь найти серьезные аргументы и доказательства. Прошкин не из тех, кто признает свои промахи. У тебя в городе есть определенная репутация. Ты не тянешь на роль убийцы. Если признать тебя убийцей, значит, подвергнуть сомнению порядочность любого жителя города. Другое дело, если бы Прошкин арестовал тебя, а не твою жену, он мог бы повернуть дело так, что и святой не отмылся бы от грязи. Но он уже арестовал Лелю и объявил ее убийцей. Значит, другого убийцы Лугового быть не должно и не будет. И не имеет значения, поверит он твоим признаниям или нет.