Энги опустила голову, закрыв лицо руками, потом подняла взгляд на собеседницу.
— Я не могу. С Дочерями Жизни меня соединяют узы не менее крепкие, чем с нашей эфенбуру. Они последуют за мной, куда бы я их ни повела…
— Ты поведешь их в пустыню, в изгнание, на верную смерть.
— Надеюсь, что нет. Я только объясняю, в чем состоит правда, открытая Угуненапсой, отдавшей за нее свою вечную жизнь. За нее, за меня, за всех нас. Ты и подобные тебе ничего не видят, и только одно может помочь вам прозреть — знание смерти, которое даст тебе и другим знание жизни.
Вайнти была вне себя от гнева, который возник еще тогда, когда связанная Энги не обращала на это внимания и говорила с ней очень спокойно и мягко.
— Это невозможно, Вайнти. Ты можешь присоединиться к нам, поняв, что это выше личных желаний, важнее верности своей эфенбуру…
— Важнее верности нашему городу?
— Возможно, потому что это превосходит все.
— Это настоящее предательство всей нашей жизни, и я испытываю только отвращение. Прежде ийланы жили как ийланы, но потом в их рядах появилась презренная Фарнекши, проповедовавшая этот мятежный вздор. Она была упорна и осторожна, кроме того, ее долго терпели, все же пришло время, когда ее изгнали из города. Но она не умерла, став первым живым мертвецом. Если бы не Олпесаг, она продолжала бы жить и по-прежнему сеяла бы среди нас разногласия.
— Ее называли Угуненапса, потому что с ее помощью была найдена эта великая правда. Олпесаг разрушила только ее тело, но не откровения.
— Так ее называешь ты, а на самом деле ее звали Фарнекши, и она умерла за свои преступления. Это был закономерный конец ее детской веры, родившейся среди кораллов и водорослей. — Вайнти глубоко вздохнула, с трудом сдерживаясь. — Неужели ты не понимаешь, что я тебе предлагаю? Это твой последний шанс. Жизнь вместо смерти. Присоединяйся ко мне, и ты поднимешься высоко. Если твоя вера так важна для тебя, можешь придерживаться ее, но не говори об этом со мной и ни с каким другим ийланом. Ты должна сделать это.
— Я не могу. О правде нужно говорить вслух…
Гневно заревев, Вайнти схватила Энги за шею, грубо выкрутила ей гребень и с силой ударила ее лицом о грубую поверхность плавника.
— Вот правда! — прокричала она, развернув лицо Энги так, чтобы она могла слышать каждое слово. — То, что я разбиваю о плавник твое глупое лунообразное лицо — это и действительность и правда. Вне этой правды есть новый город на краю диких джунглей, тяжелая работа, грязь и никаких удобств, к которым ты привыкла. Я обещаю тебе это, если ты не откажешься от своей высокомерной позы…