— Давай, Синельников, еще раз пройдем по всем пунктам твоей докладной. И, — маршал снял пенсне и стал тщательно протирать его платком, — и, прости меня Егор за крик.
Ого! Если сам Берия извиняется, то, похоже, немного уважает.
— Лаврентий Павлович, мы должны немедленно доложить это товарищу Сталину, — я показал рукой на докладную, — Скрывать от него такую информацию мы не имеем права.
— Вот проверим и поедем к Иосифу Виссарионовичу, — уже спокойный маршал посмотрел на меня и усмехнулся, — Какой ты, Синельников, быстрый. Сколько тебе лет? Двадцать шесть?
— Вы же сами неделю назад меня с днем рождения поздравляли, — делая вид, что обижен, говорю я ничего не забывающему министру.
— Ты, Егор, дурака не валяй, — уже серьезно сказал Берия, — понимаешь ведь, о чем я.
Чего уж тут непонятного. Из молодых, да ранних. А надо так! Мне там поставили задачу выдвинуться? Поставили. Вот мы, Воропаев и Синельников в одном лице, ее и выполняем. Тем более что это на пользу нашей Родине. И здесь, и там.
Уже по пути в Кремль, сидя на кожаных сиденьях министерского «Паккарда», я спросил, что решили с противокорабельными ракетами. Оказывается, был принят относительно удачный паллиатив: временно, до доведения качества автопилотов до нормы, уменьшить максимальную дальность пуска до двадцати пяти километров с одновременным увеличением мощности взрыва. Королев с Кербером гарантировали, что основной боезаряд будет пробивать бронированный борт, а вспомогательный вместе с неотработавшим ракетным горючим взорвется внутри корабля. Инструкция по применению уже поставленных в ВМФ крылатых ракет должна быть подготовлена и доведена до всех немедленно.
* * *
— Лаврентий, ты ему веришь? — Сталин раскурил трубку и требовательно посмотрел на собеседника своим чуть прищуренным взглядом.
— Знаешь, Иосиф Виссарионович, — Берия давно уже умел определять, когда с вождем можно, а иногда и нужно было говорить на "ты", — я лучше ему поверю, чем лживому Гитлеру. Вот в чем я точно не сомневаюсь, так это в преданности Синельникова нашему делу.
— Поручишься за него, Лаврентий? — вождь выпустил клуб сизоватого дыма.
— Смотря в чем, Коба, — улыбнулся министр, он уже понял, что разговор перешел на другой уровень, — свою жену я бы ему не доверил.
Оба рассмеялись.
— Да, молодой, — подтвердил Сталин, — но ты и сам Лаврентий по чужим женам ходок тот еще. А Синельников… Моя Светка, когда я у нее на городской квартире бываю, все о нем спрашивает: Когда дядя Егор придет? Влюбилась, что ли?
— А не рано ей? — спросил Берия, — В феврале только четырнадцать исполнится.