Мы стояли и смотрели друг на друга. Он очнулся первым.
– Зачем ты здесь?
– Ты еще спрашиваешь? – взвилась я. – Ты обокрал меня, взял бумаги Дмитриева, удрал в Испанию, думая, что я тебя никогда не найду, и еще спрашиваешь?
– Да?..
– Где деньги и бумаги?
– У меня их нет.
Я чуть не задохнулась от возмущения.
– Кому ты впариваешь эти байки? Рассказывай кому-нибудь другому. Меня ты не проведешь.
– Я… – Стас замолчал. Он был одет в серый костюм, галстук съехал набок. Волосы были растрепаны, как будто бы он не причесывался по меньшей мере неделю.
Больше он ничего сказать не успел, потому что распахнулась еще одна дверь, которую я не успела заметить, и оттуда вывалился человек с пистолетом в руке. Он шатался, как пьяный, и только присмотревшись, я поняла, что у него сбоку – рана, потому что синяя рубашка была окрашена темной кровью.
Он что-то кричал на испанском языке, я машинально сделала несколько шагов назад, пистолет выпал у него из рук. Стас замотал головой, вытянув вперед палец, cловно указывая на что-то. Я повернула голову, и тут автоматная очередь сзади прошила Стаса. Он подпрыгнул вверх, а потом, плавно описав дугу вокруг себя, рухнул на пол, прижав руку к груди.
Я вытащила из кармана пистолет Хуана и выстрелила вперед, не целясь. У меня не было времени на раздумья, и это спасло мне жизнь, потому что позади мертвого Стаса появился человек с автоматом в руке. Он не успел ни удивиться при виде меня, ни выстрелить. Отведя автомат вбок, он рухнул от моей пули, попавшей ему прямо в грудь.
Дальнейшее я помнила смутно. Раздались гортанные крики, шум, выстрелы, топот. Я отшвырнула пистолет, заползла за диван и, присев на корточки, заткнула уши руками. Как в тумане помню приезд испанской полиции, мои сбивчивые объяснения на плохом английском, который никто не понял. Был звонок в российское консульство, вскоре оттуда должен был прибыть переводчик вместе с представителем консульства. Я сидела, и перед моими глазами был Стас, его смертельно бледное лицо, растерянный взгляд, который он бросил на меня, прежде чем упал на пол, прошитый автоматной очередью. Он сказал, что у него ничего нет. Но что это значит? Он намеренно вводил меня в заблуждение или действительно у него ничего не было? Он хотел сказать что-то еще, но теперь я так и не узнаю, что именно. Вопросов больше, чем ответов. Получается, что я прилетела в Марбелью и должна улететь ни с чем, без денег и документов. В голове вертелись совсем уж бредовые мысли: если бы эта криминальная заварушка случилась чуть позже, Стас успел бы сказать мне, где находятся деньги и бумаги Дмитриева.