– Тяжелый случай, – откликнулся Земцов.
Мы сели на скамейку перед домом и принялись ждать.
Несколько раз мы вставали со скамейки и фланировали вдоль нее, топтались около подъезда и возвращались на исходные позиции.
Черная «Вольво» подъехала совсем близко, резко тормознув. Из-под колес вылетел грязный снег. Я инстинктивно подвинулась ближе к скамейке. Открылась дверца, и лысый мужчина в черной дубленке вышел из машины, скользнул по мне безразличным взглядом, замер и тут же, повернувшись спиной, с силой дернул на себя захлопнутую дверцу.
Земцов среагировал моментально. В два прыжка он оказался у машины и сунул ногу в образовавшийся проем. Он схватил за шкирку упиравшегося мужчину и поволок ко мне.
– Это он?
– Сергей Игнатьевич, – задыхаясь, говорила я. – Вы меня узнаете? Я Валерия Тураева. Вы помните Александра Степановича?
– Я никого не знаю, – визжал мужчина. – Отпустите меня. Иначе я позову милицию.
Земцов приблизил губы к его уху.
– Тебе лучше помолчать, – шепотом сказал он. – Если не хочешь больших неприятностей. Это ты видел? Он расстегнул свою куртку и что-то показал ему.
Кулаков сразу сник.
– Сейчас мы поднимаемся к тебе домой, – также шепотом продолжил Земцов, – и поговорим. У этой дамы, – кивнул он на меня, – есть к тебе один разговор.
– Я просто хочу выяснить некоторые вещи, – торопливо заговорила я.
– Я же сказал: мы поднимемся и продолжим, – сердито сверкнул на меня глазами Земцов.
– Да. Конечно.
В лифте Кулаков смотрел себе под ноги. По мертвенной бледности, разлившейся на его лице, было видно, что он cтрашно напуган.
Около своей квартиры он вставил ключ в замок и медленно повернул его.
– Ты дома один? – негромко спросил Земцов.
Тот кивнул.
Мы прошли в квартиру. На всем лежал отпечаток неухоженности. В тесном коридоре стоял большой темный шкаф с незакрывающимися дверцами, откуда торчал разный хлам.
– Пройдем в комнату, – предложил Земцов.
Кулаков распрямился и зачастил:
– Послушайте. Я ей-богу ничего не знаю. Я с теми делами давно завязал. И вообще не в курсе, чего и как. После смерти Степаныча я полностью отошел от всего.
Я нахмурилась. Земцов перевел взгляд на меня.
– Может, ты его расспросишь.
– Сергей Игнатьевич, я не собираюсь вас никуда впутывать. Насколько мне известно, Рысев отдал вам компромат на Хатонцева, – блефовала я. – И я хотела бы получить его. Как только бумаги будут у меня на руках, я сразу уеду из города, и вы больше меня никогда не увидите.
Кулаков мелко-мелко затрясся.
– Какие бумаги? Я ничего не знаю. Никаких бумаг у меня нет.
– Не может быть, – вырвалось у меня. – Мне сам Степаныч говорил, что оставил компромат вам.