— Не тяни ногу!.. Руку вперед до пряжки, назад до отказа!.. Ноги не слышу! Ноги не слышу!..
Оставил людей на попечение помкомвзвода и подошел ко мне:
— Не перегнул я насчет строевой?.. И мне думается, нет. Тут свой расчет. Трудно быть командиром во взводе, где прежде служил солдатом. В бою слушаются, а здесь иной раз и пошлют куда подальше… А вот как дам строевой минут на тридцать, каждый почувствует — командир… Знаю, чему вы улыбаетесь. Насчет того, что я плакался: командирские навыки, мол, отсутствуют. Правда, отсутствовали, а стал командовать — появились…
Появились не только командирские навыки. Весь Петин вид изменился. Ворот плотно охватывает тонкую юношескую шею, на ногах ладные, сшитые из плащ-палатки сапоги. Грудь с двумя орденами и двумя медалями, туго обтянутая гимнастеркой, уже не кажется немощно-куриной.
Командиры-выдвиженцы наподобие Пети Мочалова порой проявляли больше настойчивости при обучении солдат, чем присланные из училища. Они по собственному опыту знали цену боевому умению.
Военный совет получил письмо от ветерана нашей танковой армии сержанта Ковалева, который находился на курсах под Москвой. Раненый Ковалев еще в госпитале внес пятнадцать тысяч рублей на строительство танка и просил И. В. Сталина, чтобы ему дали возможность стать механиком-водителем собственной боевой машины. Сталин телеграммой поблагодарил Ковалева и заверил, что желание его будет удовлетворено.
Сержанта Петра Ковалева после излечения послали на курсы. Там он сдружился с Иваном Скакуновым, Леонтием Кулюбой и Григорием Шкутом. Показал им телеграмму Сталина, и те тоже решили отдать все свои деньги на строительство танков.
«Вчетвером мы внесли на два танка и ждем не дождемся, когда, закончив курсы, получим их, — писал Ковалев. — Смущает одно — попаду ли в свою часть. Боюсь, направят куда-нибудь еще. Воевать, конечно, можно всюду. Но все же хочется в свою бригаду, к своим хлопцам. Скакунову, Кулюбе и Шкуту я порассказал о нашей армии. Они тоже желают попасть к нам, тем более что бригада теперь — гвардейская.
Прошу от себя и от моих новых товарищей — похлопочите, чтобы мы попали в нашу гвардейскую часть, а уж мы оправдаем доверие».
Я написал в Москву в Главное управление бронетанковых войск, и мне ответили: просьбу Ковалева уважим.
Наступил день, когда на станцию Сумы прибыл эшелон, на платформах которого возвышались скрытые серым брезентом танки.
Сброшен брезент, и по настилу медленно, словно пробуя гусеницами прочность бревен, спустилась «тридцатьчетверка». На башне ее — гравированная пластинка: «Танк построен на средства патриотов нашей Родины товарищей Ковалева П.Я. и Скакунова И.М.».